|
Он дематериализует и материализует любые предметы — и маленькие, и большие, даже самолёт, вагон, статую Свободы. А также Своё тело и тела помощников. При этом, дематериализация и материализация в Его исполнении могут быть как мгновенными, так и постепенными, поэтапными. Например, Он сначала материализует тело женщины — оно вполне живое, с богатой мимикой, двигается, улыбается — затем дематериализует его по частям: сначала руку, потом ногу, потом волосы... А женщина при этом приветливо кивает и улыбается зрителям: всё в порядке, мне хорошо! Затем её тело исчезает совсем, она превращается в духа. Или Он Сам исчезает в одном месте — и появляется в другом, демонстрируя медленную материализацию. Для этого на ажурные подставки кладут большой лист толстой стали. Его накрывают тканью. Задача такова: Он должен материализовать тело между листом стали и полотнищем. Ажурные подставки служат для того, чтобы зрителям было видно, что Он, например, не подлезает снизу сквозь дыру в стальном листе. ...И вот полотнище на середине вдруг приподнялось, под ним появилось нечто вроде лежащего на боку эмбриончика. Вот ещё движение — он становится больше, ещё, ещё — и Дэвид Копперфильд сбрасывает ткань со Своего всегда элегантно одетого тела. Или Он вдруг мгновенно меняется местами с помощницей: там, где было Его тело, — теперь её, а в паре метров, где была она — теперь Он. И, радостно смеясь, спрашивает у зрителей: “Ну как? — вам понравился наш трюк?”... Дематериализация и материализация собственного тела и тел помощников — обычные номера Его шоу. То же — и с предметами. Например, Он заставляет повиснуть в воздухе подброшенное Им полотнище — а затем оно с лёгким треском дематериализуется. Или Он дематериализует кольцо, перстень, взятые у кого-нибудь из зрительниц. А затем материализует их вновь, нанизанными на шнурок ботинка или на тонкую перемычку песочных часов... Или помощница ложится в ящик, Он разрезает вместе с ящиком её тело, куски специально демонстративно разводят... Причём её ладонь и стопа, торчащие из обрезков ящика, продолжают шевелиться... Жуть!... Изуверство!.. Но куски соединяют — и она выходит из ящика, играя своей красотой и сияя улыбкой... Он рвёт на части бумагу, затем складывает куски — и они срастаются. Остаются только полоски на местах бывшего разрыва. “Ничего, сейчас мы их прогладим”, — говорит Он, проглаживая их пальцами, как горячим утюгом, — идёт с шипением пар... — бумага разгладилась. Или Он рисует фломастером на листе бумаги объёмное изображение колоды игральных карт. Делает движение — из колоды “высовывается” одна карта. Ещё одно — “высовывается” уже наполовину... — 164 —
|