Иисус, прерванное Слово. Как на самом деле зарождалось христианство

г. И наконец, должен признаться, я не верю консервативным евангеликам, когда они говорят, что текстовые разночтения Нового Завета не имеют особого значения. Если они и вправду несущественны, зачем консервативные евангелические семинарии — например, Далласская богословская семинария, возглавляемая, кстати, одним из моих самых рьяных критиков по этому вопросу, или Новоорлеанская баптистская богословская семинария — тратят миллионы долларов на изучение греческих манускриптов Нового Завета? Если различия в манускриптах неважны, зачем трудиться изучать их? Если они не имеют ровным счетом никакого значения, зачем посвящать их исследованию карьеру? Если они несущественны, с какой стати тратить на них миллионы долларов? Интересно, с какими словами эти люди собирают средства на осуществление своих проектов — «мы предлагаем вам вложить пятьсот тысяч долларов, чтобы мы могли исследовать манускрипты Нового Завета, потому что считаем, что они не имеют никакого значения»?

Думаю, значение этих манускриптов очевидно. Они важны для истолкования Нового Завета, для сбора сведений об историческом Иисусе, для понимания истории христианской церкви после его смерти. Те, кто твердит о незначительности, либо пытаются успокоить всех встревоженных оглаской исторических фактов, либо обманывают самих себя.

Формирование канона Писания

Однако проблема представлений о содержании в Библии слов, ниспосланных самим Богом, гораздо шире, она не ограничена тем, что эти слова нам не всегда известны. Кроме того, неясно, попали ли в Библию именно те книги, которые с самого начала предназначил для нее Бог. Откуда нам знать, что в Библию вошли только те книги, которые должны были? Как убедиться, что в Библии собраны богодухновенные книги все до единой?[69]

Кое-кто из моих студентов склонен полагать, что Библия просто спустилась с небес однажды в июле, вскоре после смерти Иисуса. Новый Завет — это Новый Завет. Он всегда был и всегда будет. Можно пойти в любой магазин в любой части нашей или любой другой западной страны, купить Новый Завет и увидеть в нем все то же собрание 27 книг: четыре Евангелия, за ними Деяния, потом Послания и наконец Апокалипсис. Так было всегда, это несомненно.

Но на самом деле так было не всегда. Наоборот, о том, какие книги должны войти в Библию, велись долгие и ожесточенные споры. Как бы трудно ни верилось в это, окончательное решение, с которым согласились бы все церкви мира, так и не было принято; в истории всегда находились церкви разных стран (Сирии, Армении, Эфиопии), каноническое Писание в которых несколько отличалось от нашего. Даже канон из 27 книг, знакомый всем нам, не был принят ни одним церковным советом или собором — вплоть до XVI века, до контрреформационного католического Тридентского собора, который также утвердил канон Ветхого Завета в ответ на широко распространенное в протестантских кругах отрицание этих книг как неканонических[70]. Как ни странно, канон, сформировавшийся без особой определенности и далеко не в одночасье, появился без какого-либо голосования.