|
Ему, родившемуся и жившему человеком, суждено было и умереть, как человеку. Испытание будет медленным и ужасным, и Его божественность не избавит Его от боли, стыда и даже от страха ожидания предстоящего. Настал час ожидания близкой смерти. Он мог побродить по маленькой роще, залитой лунным светом; он мог остаться с учениками в пещере и говорить о днях, когда они впервые встретились, о времени, когда иудеи со всей страны пришли к Нему, уверовав, что Он настоящий Мессия; Он мог говорить о совсем недавних событиях, о прошлом воскресении, когда сотни людей с радостью провозгласили Его сыном Давидовым, и "осанна" слышалась на всем пути от Вифании до Иерусалима, а ее эхо гасло среди сияющих колонн храма. Он мог говорить о Своем триумфе. Вместо этого Иисус позвал Петра, Иакова и Иоанна и все трое, кому Он особенно доверял, вышли с Ним из пещеры и направились в оливковую рощу по другую сторону дороги, ведущей от храма к вершине горы Елеонской. Здесь всегда было тепло. Продуваемая ветром возвышенная часть Иерусалима была прохладна, и они видели, что паломники у ворот города кутались в плащи. На вершине горы тоже, дул ветер, а долина Кедрона была теплой и влажной, - ибо здесь лучи заходящего солнца задерживались дольше всего. Трое следовали за Иисусом. Под сенью деревьев Он остановился. Листва бросала тень, но они могли видеть Его лицо, на котором отражалось страдание. Его длинные, тонкие руки дрожали, он весь посерел, уголки рта опустились, а большие глаза, казалось, созерцали то, чего никто не мог видеть. Петр, Иаков и Иоанн пытались подбодрить Его, но Христос покачал головой. В этот час ни одному человеку не под силу было помочь Ему. Как Человек Он мог вынести мучения, как и все люди, Он мог радоваться и чутко реагировать на все, но как Сын Божий Он знал, что грядет. Иисус казался им крайне изможденным, хотя еще несколько минут назад Он давал им наставления и делал это с необычайной внутренней силой. Они замолчали и отвели взгляд в сторону, полагая, что им не подобает видеть лицо Мессии в страхе и слабости. Иисус скрестил руки на груди и произнес с горечью: "Душа Моя скорбит смертельно, побудьте здесь и бодрствуйте". Апостолы грустно глядели на Него, а Он возвел очи к небу, где сквозь ветви сверкали тысячи других крошечных миров, а затем снова посмотрел на храм через долину. Отойдя немного, Он опустился на колени, а затем в смертельной скорби пал на землю и громко сказал: "Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия". Эта мольба вырвалась почти непроизвольно, и Иисус добавил: "Впрочем, не как Я хочу, но как Ты". — 117 —
|