|
Когда я шел по дороге в монастырь, ветер грустно завывал в соснах. Почему-то меня охватила дрожь. Мне стало очень страшно. Я не мог избавиться от мысли о смерти. Почему люди должны умирать в таких страданиях? Над головой у меня куда-то спешили, подобно деловым людям, облака, закрывая от меня луну. Однако иногда она показывалась, и тогда широкие полосы лунного света бороздили темные верхушки елей. Но затем облака опять сгущались, полосы света растворялись в жутком зловещем мраке. Я дрожал. Идя по дороге, я слышал, как в тишине раздается звук моих шагов, и мне постоянно казалось, что за мной по пятам кто-то идет. Мне снова стало страшно. Я задрожал и поплотнее завернулся в свою мантию. — Со мной что-то происходит, — сказал я себе. — Откуда это странное чувство? Ума не приложу. Как раз в этот момент я подошел к повороту на небольшую тропинку, которая вела вверх по склону холма к ламаистскому монастырю. Я повернул направо, подальше от главной дороги. Некоторое время я шел по ней, затем вышел на небольшую поляну, на которой одно дерево, падая, повалило за собой еще несколько. Оно лежало на земле, тогда как другие нависали над ним под различными углами. — Сяду-ка я здесь, передохну. Сам не знаю, что со мной творится, — сказал я сам себе. С этими словами я свернул на поляну и нашел чистое место на стволе упавшего дерева. Сев на него, я обмотал накидку вокруг своих ног для того, чтобы защитить их от холодного ветра. Ночные шорохи, непонятные звуки и тихий треск веток где-то вдали — все это было жутким. У меня забегали мурашки по коже. И вдруг облака у меня над головой разошлись, и оттуда выглянула луна, заливая своим светом всю поляну. Стало светло, как днем. Мне казалось странным, что лунный свет может быть столь ярким, почти таким же, как солнечный. Мне стало не по себе, и я тревожно вскочил на ноги. Неожиданно я заметил, что ко мне приближается человек. Он вышел на поляну с противоположной стороны. Я не мог поверить своим глазам — это был тибетский лама. Он подошел ко мне, и я увидел, что из его груди, стекая по мантии, струится кровь и что руки у него тоже все в крови. Он подошел ко мне, и я попятился, едва не споткнувшись о ствол лежащего дерева. Ноги у меня подкосились, и я сел на дерево. — Лобсанг, Лобсанг, ты что, не узнаешь меня? — услышал я столь знакомый голос. Я медленно поднялся, протер глада и бросился навстречу ламе. — Погоди, погоди! — остановил он меня. — Ты не должен прикасаться ко мне. Я пришел к тебе, чтобы попрощаться, ведь сегодня — мой последний день на земле. Скоро я отправлюсь в иные миры. Может, сядем и поговорим? — 71 —
|