Квантовая теория. Революция в микромире

Ни при каких обстоятельствах не могут на этой почве [искренности] возникнуть малейшие моральные компромиссы, малейшие оправдания для отклонений от истины. Тот, кто нарушает данное условие, в том числе с целью получить сиюминутное материальное преимущество, и сознательно, со знанием всех причин закрывает глаза на верную оценку ситуации, похож на того, кто проматывает свое состояние и неизбежно раньше или позже столкнется с серьезными последствиями своего необдуманного поведения» .

Человек, который так говорит о моральном долге искренности, или действительно уверен в своей моральности, или циничен. Сложно представить, что Планк был циником.

Гитлер приходит в ярость

Планк встретился с Гитлером 16 мая 1933 года, намереваясь убедить его в том, что политика, направленная против евреев, будет иметь ужасные последствия для немецкой науки. Как сам Планк рассказывал своему сотруднику, Гитлер ответил, что не имеет ничего против евреев, что он их защищает, что он против коммунистов и что все евреи поголовно коммунисты, а потом у него начался приступ ярости. Эйнштейн говорил, что Гитлер угрожал Планку отправкой в концентрационный лагерь.

В то время Гейзенберг был профессором в Лейпциге, и именно в 1933 году начались увольнения преподавателей - евреев. Увольнение профессора математики Леви вызвало негодование в университетском сообществе. Гейзенберг и несколько его коллег планировали коллективно подать в отставку, но перед этим Гейзенберг в конце мая 1933 года навестил Планка в Берлине. Планк, которому было 75 лет, выглядел усталым и постаревшим. Ученый рассказал о встрече с Гитлером. Гейзенберг так вспоминает сказанное Планком в тот день в Берлине:

«Боюсь, что не смогу дать Вам никакого совета. У меня не осталось надежды, что Германия, а вместе с ней и ее университеты могут остановиться на пути к катастрофе. Перед тем как Вы мне расскажете о руинах Лейпцига, которые, наверняка, напоминают берлинские, я хотел сообщить Вам о разговоре, который состоялся у меня несколько дней назад с Гитлером. Я верил, что смогу объяснить ему, какой огромный ущерб увольнения еврейских коллег наносят немецким университетам, а также научным исследованиям в нашей стране, объяснить, что такие действия бессмысленны и глубоко аморальны, так как большая часть евреев, несомненно, чувствует себя настоящими немцами, что в последнюю войну они, как и все, отдавали свои жизни за Германию. Но я не увидел никакого понимания со стороны Гитлера, и даже хуже: нет такого языка, на котором можно было бы объясниться с таким человеком.