|
Нам известен случай, когда один скрипач всё время пытался играть максимально осознанно, начиная от положения скрипки и кончая мельчайшими элементами техники игры, — он хотел абсолютно всё «делать» осознанно, всё отслеживать. Это могло привести только к полной творческой несостоятельности. И терапия должна была, в первую очередь, исключить эту склонность к гипертрофированной рефлексии и самонаблюдению, она должна быть направлена на дерефлексию. Психотерапевтическое лечение обязано было вернуть этому пациенту доверие к бессознательному, показать ему, насколько его бессознательное «музыкальнее», чем сознание. Действительно, ориентированная таким образом терапия в известной мере приводит к освобождению «творческой силы» бессознательного, к тому, что в сущности неосознаваемый процесс творчества освобождается от сдерживающего влияния избыточного осознавания. Навязчивое самонаблюдение может быть и ятрогенным. Мы знаем случай, произошедший с одним молодым актёром, озорной шарм которого сделал его знаменитым, но сам он чуть было не стал жертвой гиперрефлексии. Выяснилось, что пациент регулярно ездил в Швейцарию, где некая дама-психоаналитик пыталась излечить его при помощи анализа от мальчишества, истолкованного ею как инфантилизм, после чего молодой человек стал играть серьёзные роли. Ни публика, ни критика не восприняли его в этих ролях всерьёз, и карьера юноши оказалась под угрозой. На примере описанных выше случаев ясно виден существенный момент постановки психотерапевтической цели: сегодня мы ни в коем случае не должны настаивать на том, что психотерапия обязательно стремится к осознанию, осознанию любой ценой, ибо только на какое-то время психотерапевт должен что-то сделать осознаваемым. Он должен сделать осознаваемым бессознательное, в том числе и духовное бессознательное, чтобы, в конце концов, дать ему возможность снова стать неосознанным; он должен неосознаваемую potentia превратить в осознаваемый actus, однако только затем, чтобы, в конце концов, восстановить неосознаваемый habitus. Психотерапевт должен вернуть неосознаваемому действию его естественность. Беспечность в отношении этого Ганс Урс фон Бальтазар (von Balthasar) назвал «одним из непростительных недостатков психоанализа». «Только тогда, когда корни растения закрыты почвой, — говорит он, — крона может быть пышной и здоровой. В отношении свободного и духовного существа также справедливо утверждать, что оно должно одну свою часть обязательно предавать забвению». В психоанализе многократно ставился вопрос о том, чтобы что-то оставить неосознанным или снова сделать неосознаваемым. Мы знаем, что обратное превращение в неосознаваемое, то есть забывание, представляет собой важный защитный механизм. Мы хорошо понимаем глубокую мудрость одного из талмудических преданий: согласно поверью каждого новорождённого, едва только он приходит в мир, ангел шлёпает по губам, чтобы тот забыл всё, узнанное и увиденное им до своего рождения. Поскольку подобную платоническую «амнезию» мы должны рассматривать как защитный механизм, можно назвать ангела из Талмуда Ангелом-хранителем. — 135 —
|