Путь на голгофу

Забвение смерти порождало и порождает массу ошибок, разочарований, лжи, — чему свидетелями и участниками являемся мы сами. Взять хотя бы безумную попытку по­строить «рай на земле», опыт которой лег прежде всего на нашу страну. Атеистическая модель мира, навязанная народу, погоня за счастьем во что бы то ни стало, любой ценой — даже ценой крови и чужой жизни, — разве не расплачиваемся мы сейчас за все это?..

В общении с нашими пациентами иные, не матери­альные, ценности мира ощущаются куда как острее, чем в повседневности, нередко превращаемой людьми в погоню за деньгами и властью над себе подобными.

Мы отнюдь не стояли в начале нашей деятельности (имеется ввиду — хосписная служба. — А. Г.) на позициях ортодоксального утверждения ценности страданий, но об­щение со многими и многими уходящими из жизни обна­ружило, помимо негативной реакции человека на смерть, огромный духовный потенциал личности, способствующий

9

невероятно быстрому росту души человека. Невостребован­ные жизнью духовные богатства, проявляющиеся в послед­ние, считанные дни жизни, иногда просто потрясают своей красотой и мудростью. И, как ни парадоксально это зву­чит, — наши больные нередко поддерживают нас и нашу веру больше, нежели мы их.

Совместное переживание (проживание) с человеком ухода из этой жизни позволяет заметно расширить границы видимого мира, подняться до осмысления таких вневре­менных, «вечных вопросов» как смысл жизни, вера, без­верие, Бог... Несформированное представление о смерти обедняет жизнь, тогда как попытка осмыслить это зако­номерное явление дарит каждого возможностью увидеть и ощутить мир заново, во всей его полноте и многообразии; оценить, а иногда и переоценить созданную систему цен­ностей.

«Искать прежде всего Царствия Небесного, искать ис­тину, смысл нашей жизни»...

Тут же вспоминается и другая заповедь Христа: о любви.

Как часто мы понимаем любовь односторонне: как чувство, которым обладает каждый, и которое, обычно, обращено на противоположный пол. Привычно понятна любовь к семье, к детям; двигаясь далее по объектам направленности, — добавляется любовь к отечеству, лю­бовь к дому, к красоте и так далее. Но для большинства из тех, кто работает с уходящими людьми, любовь нередко теряет свою целевую направленность, и выступает не как чувство, а как состояние.

Я не перестаю удивляться и восхищаться людьми, ко­торые приходят работать в хоспис. Стоит ли говорить, сколь тяжела эта работа, оплачиваемая столь мизерно, что стыдно об этом и упоминать. Тем не менее, милосердие и отзывчивость на чужую боль существуют, — среди на­шего персонала собираются необыкновенно красивые люди. Их красота в доброте, легкости души, милосердии и са­моотверженности. В каждом из них, ежедневно отдающих свою жизнь, дабы разделить и облегчить страдания больных, живет та любовь-состояние, которую невозможно не по­чувствовать. Она, конечно, не сияет нимбом над их голо­вами, но ее чувствует каждый, кого касаются их руки,