|
При этом у психотерапии есть очень большое поле деятельности, на котором она традиционно имеет преимущества. Это пограничные психические патологии. Я не сторонник расширительного толкования этого класса нозологических единиц. Пользуюсь диагностическими критериями Антона Кемпински, польского психотерапевта. Кемпински считает неврозом только то, что имеет следующую, как он называет, «осевую» симптоматику. В каждом неврозе присутствуют четыре симптома: одиночество, сильные осознаваемые страхи, эгоцентризм и вегетативный компонент который по силе проявления достаточен для лишения трудоспособности. Тут для психотерапии — раздолье. И главное в каждом из осевых симптомов легко найти терапевтические мишени и с ними работать. Полно для психотерапевта работы и терапии химической зависимости. Там главных мишеней (которые потом можно и нужно масштабировать — расширять и наоборот - ссужать) две. Анозогнозия и тяга к веществу, вызывающему измененные состояния сознания. Есть еще психопатии (социопатии). Вопрос трудный. Однако если такой клиент достаточно рефлексивен, чтобы понять, что с ним что-то не так, возможности для коррекции есть. И по моему опыту, очень продуктивна семейная психотерапия, построенная как переговорный процесс, в которой стороны могут достигнуть удовлетворительных для себя условий. Если дожил психопат до того дня, когда за психотерапией обратился, значит, есть возможности для лучшей социальной адаптации. Есть еще психотики и постпсихотики. Здесь возможности достаточно скромные, но все- таки есть. Стратегическая цель — социальная адаптация. Тактическая — аффекты, которые могут вызывать неадекватное поведение. Иногда получается на некоторое время снять аффективное состояние и уменьшить вероятность разрушительного поведения. Приведу пример. Однажды я попал в условия, когда у аффективно — бредового шизофреника резко обострилось состояние, и не было никакой возможности госпитализации и вообще медикаментозной помощи. И было это среди большого скопления людей, и бред был социально опасный. По профессии больной был режиссером - мультипликатором. Я сумел войти с ним в доверительный контакт, и прежде чем он совершит то, что он обязательно должен сделать (а собирался он уничтожить силы зла, которые были в некоторых людях), предложил ему написать план сценария этого процесса. Потом нарисовать эскизы к этому плану, как если бы он снимал про это мультфильм. На эскизах появились люди в кошмарных обличьях. После этого мы выяснили, как выглядят эти силы зла, когда они вне людей, дали ими имена, нарисовали родителей этих сил, выяснили, как родители называли своих детей (силы зла) в детстве, какими ласкательно - уменьшительными прозвищами, и потом выяснили, почему силы зла - злые. Потом родители попросили у детей прощения за плохое воспитание и жестокость и дети их простили. И аффект сильно ослаб. А бред переструктуировался и превратился в необходимость покаяния родителей перед детьми. Продержалось состояние несколько дней, а потом появилась возможность полноценной психиатрической помощи. — 64 —
|