Психотерапевты о психотерапии

— Нельзя ли поподробнее?

— Хорошо ли производить изменение? Вот один из первых вопросов. Или, если бы это изменение произошло, приняли бы вы его?

— Принимаете ли Вы во внимание чувства партнеров Ваших кли­ентов?

— Нет, поскольку, когда меняются клиенты, их супруги изменяются тоже. Человек, который находится со мной в комнате, меняется; отношения партнеров изменяются. После того, как они изменились, их привычные способы общения тоже становятся иными. Поскольку они больше не играют. Они делают что-то другое. Так что человек, обладающий наибольшей гибкостью, управляет системой.

— Вы очень уверены в том, что делаете. Почему?

— Благодаря результатам моей работы и из-за себя самой. Я знаю: то, что я делаю, работает, убеждалась в этом не раз.

— Волнует ли Вас “терапевтическое сгорание”?

— Нет, поскольку я актриса, я постоянно играю и снимаюсь, и танцы для меня тоже одно из важнейших хобби. Так что я на самом-то деле не сгораю, поскольку занимаюсь разными другими вещами. Это здорово, потому что, обучившись НЛП, вы поразительно многое из него сможете использовать в жизни, в актерском мастерстве и в любой профессии.

— Не считаете ли Вы, что некоторые люди, возможно, видят НЛП как квази-религию?

— Ну, это не религия.

— Ну, очень американская, созданная для самосовершенствования — как EST*.

— Совершенно отличная. EST — это пятидневный семинар, в котором вы участвуете. НЛП — это навыки, которые могут использоваться в жизни постоянно. Есть ли что-то неправильное в том, чтобы быть американцем? Американцы создали прекрасные вещи, они прогрессивны, и многим из нас нравится ездить в Штаты, поскольку у них есть то, чего нет у нас, и можно научиться тому, чему мы научить не можем.

— Были ли у Вас клиенты, которые говорили о “синдроме ложной памяти”? Эти идеи активно насаждаются...

— Да, конечно. Ко мне обращались такие люди; некоторые приходили с этим от других терапевтов и заявляли: “Мои прежние терапевты говорили, что я, должно быть, подвергалась сексуальному насилию”. НЛП такого не делает, все всегда исходит от клиента. Единственное, что я делаю, просто задаю вопросы.

— Как Вы определяете, что клиент прав?

— Обычно клиенты говорят: “Я не думал так до того, как обратился к...” И тогда они приходят ко мне, и мы пытаемся устранить это. Если честно, давайте признаем, что они были подвергнуты сексуальному насилию, и скажем: это не исходило от кого-то еще, а шло от них самих. Мы можем прояснить, так ли это. Конечно, здесь много проблем, и суть в том, чтобы повернуть людей к настоящему и будущему. — “О, это случилось, это случилось, так что вот я каков”, — это лишь повод. Это состояние жертвы, а не хозяина. Все равно что слушать врача, который говорит: “Ваша спина никогда не перестанет болеть”.