Психосексология

перед запретами и наказаниями, и связывается с мужем или с женой. В

особенности реактивируется застарелое чувство вины за занятия онанизмом, и,

под грузом четвертой заповеди, создает перенасыщенную виной атмосферу

преувеличенного чувства долга в сочетании с раздражительностью; или, в

других случаях, атмосферу неискренности или тревоги, идущей от страха,

возникшего потому, что от партнера приходится что-то скрывать. Я склонна

предполагать, что неверность и онанизм объединены теснее, чем просто

чувством вины. Верно, что первоначально онанизм - это физическое выражение

сексуальных желаний, относящихся к родителям. Но, как правило, родители в

фантазиях, связанных с мастурбацией, замещены другими объектами с самого

раннего возраста; и, следовательно, эти фантазии представляют собой, так же,

как и первичные желания [36], первую неверность ребенка родителям. То же

приложимо к раннему эротическому опыту с братьями и сестрами, товарищами по

играм, прислугой и т.д. Так же, как онанизм представляет собой неверность в

мыслях, этот ранний опыт представляет ее в жизни. И анализ обнаруживает, что

люди, сохранившие чувство вины по поводу подобных инцидентов, реальных или

вымышленных, по этой самой причине избегают с особым страхом любого

проявления неверности в браке, так как она означала бы повторение старой

провинности.

Часто именно остаток такой старой фиксации возвращается к человеку в виде

одержимости верностью, несмотря на страстные полигамные желания.

Но верность имеет и совершенно иную психологическую основу, которая в

одном и том же человеке может как сосуществовать с вышеописанной, так и быть

полностью независимой. Некоторые люди, по какой-либо из вышеупомянутых

причин особенно чувствительные к выполнению своей претензии на

исключительное обладание партнером, в качестве реакции такие же требования

предъявляют и к себе. Они могут считать, что попросту сами должны выполнять

требования, предъявляемые к другим, но действительная причина лежит глубже -

в фантазиях о всемогуществе, согласно которым их собственный отказ от

побочных отношений носит характер магического жеста, который партнер

вынужден будет повторить.

Теперь мы видим, какие мотивы стоят за требованием моногамии и с какими

силами они приходят в конфликт. Мы можем сравнить это с разрывающими

напряжениями и должны будем сказать, что происходит испытание супружества на

прочность. И та и другая растягивающая сила ведет свое происхождение от

самых элементарных и непосредственных желаний Эдипова комплекса. Неизбежно,