|
Стас непроизвольно сгибает руки в локтях, лицо кривится в гримасе. “Сон, постоянно повторяющийся, стыдный”. — “Не рассказывай, покажи”. Губы пляшут в такт автоматному стволу — и горы, горы трупов. Отчаянный крик матери, страшный бородатый чечен. Владимир: Мое лицо словно каменеет: неужели он заплачет? Мысли становятся неповоротливыми, время превращается в вязкую трясину. Появляется спасительная идея: сделаю технику “зеркало” и тем самым помогу ему совладать с чувствами, только бы он не заплакал. Екатерина Михайлова: Володя, не бойтесь чувств, появляющихся во время психотерапии, не охлаждайте их. Для вас персональное домашнее задание — к следующему моему приезду поставьте десять психодрам со слезами. Владимир: Стас, не останавливайте себя, это очень естественно, что сильные, самостоятельные мужчины не хотят жаловаться — зачастую характер помогает быстрее адаптироваться. Тревожнее другое — заведомая боязнь доверять кому бы то ни было, раскрыть душу. Инстинкт войны: нельзя становиться уязвимым. И эта рука, закрывающая лицо, — будто поспешно надетая маска... Стас начинает плакать, точнее, слезы сами льются из глаз. Он отворачивается, отходит к окну. “Пусто внутри, будто стакан водки засадил, — признается он спустя некоторое время, — отпустило что-то”. Владимир: Человек — неиссякаемый источник бесконечных добродетелей, он подобен руднику, полному драгоценных камней. Спасибо, Екатерина Львовна, за науку. Коля вспоминает войну, говорит, что ждет возможности заключить контракт и опять рвануть туда же. В разговоре все время проскальзывает: здесь настоящим мужикам остается лишь дурака валять — настоящее дело там. Ну, охранник — еще более-менее работенка, вдруг мафия придет, я всех разнесу, мало не покажется, так что вроде как и здесь на посту. Игорь добавляет: “Увы, тебе и здесь есть кого ненавидеть”. А любить? Семьи не было и нет, хотя лет далеко уже не 20, да и постоянной девушки тоже. “Какая семья?! Ведь контракт заключу — и в Чечню”, — объясняет Коля просто. Владимир: То, что большинство парней после Чечни работают охранниками, — не случайно. И не только потому, что на службу идут совсем юными, не успев получить другую специальность. Важнее другое: они никак не могут вернуться с войны. Рутина мирной жизни кажется мелкой суетой, тратой лет. У многих парней в голове уживается противоречие: Чечня — кошмар, но там было лучше, чем здесь. Марина: А что хорошего? Игорь: Там все ясно. Там настоящая дружба, последнюю сигарету, и ту пополам. Вот люди и скучают по истинным, человеческим отношениям. Там ясно, кто подлец, трус, а кто настоящий мужик. А здесь все сложно: конкуренция на работе, неискренность, все за деньги, с девушками налаживать постоянные отношения непросто. С работой непонятно... — 154 —
|