|
Проводя лечение своей молодой пациентки фрейлейн Остерлин, Месмер пришел к убеждению, что терапевтический эффект являлся следствием действия не самих магнитов, а исходил из магнетического потока, который генерировала его собственная персона32. Позже он уверовал в излечение Марии Терезии Парадиз от слепоты, да и она сама какое-то время верила, что сможет видеть снова; сегодня мы видим в этой истории типичный пример суггестии, переноса и контрпереноса, но Месмер этот случай не понял, подозревая против себя заговор, и, в конечном итоге, был вынужден покинуть Вену33. Пюисегюр оказался в гораздо более счастливом положении. Он не только увидел в Викторе Рейсе пример совершенного кризиса, но и смог понять, как магнетический сон может быть использован в терапевтических целях, понять, что месмеровская теория флюидов оказалась ошибочной и что магнетизер не должен использовать пациента для демонстрации в качестве пассивного инструмента34. По всей видимости, уроки прошлого даром не прошли. Когда читаешь историю Деспена и Эстели, то начинаешь осознавать, как много предстояло пережить Деспену, чтобы понять уловки своей пациентки и воспользоваться раппортом, дабы умело вывести ее из болезни35. Что касается Юстина Кернера, то он отнюдь не был слепцом, попавшим в ловушки Фредерики Хофф, как об этом частенько упоминают. Скорее, он рассматривал ее со смешанным чувством удивления' и критики. Он не поощрял предполагаемые в Ней терапевтические таланты, а скорее, гордился, демонстрируя ее именитым философам и теологам, и если он сделал свою пророчицу знаменитой, то публикация ее истории прежде всего послужила во славу самому Кернеру36. Более необычный пример запутанных отношений между терапевтом и пациентом представлен в борьбе пастора Блумхардта с его одержимым прихожанином Готтлибом Диттусом. На протяжении двух лет Блумхардт отчаянно сражался с силами темноты; но чем больше он сражался, тем более тяжелыми становились симптомы Готтлиба. По достижении окончательной победы, личность Блумхардта подверглась сильной перемене37. К несчастью, учения Пюисегюра и старых магнетизеров были основательно подзабыты в последние десятилетия девятнадцатого века, что и показывают примеры Шарко и Брейера. Мы уже видели, как Шарко использовал Бланш Уитман и других истерических женщин в плане своих так называемых «экспериментальных исследований»38. Случай знамени- -563- Генри Ф. Элленбергер той пациентки Брейера Анны О. (Берты Паппенхейм) действительно принадлежал к тем великим магнетическим заболеваниям, которые столь усердно разыскивались ранними магнетизерами. Она предъявляла уникальные симптомы, направляла свое лечение, объясняла его своему доктору и предсказывала дату его окончания. Поскольку она выбрала процедуру катарсиса в качестве само-направленной психотерапии, Брейер посчитал, что он нашел ключ к психогенезу и лечению истерии. Это были неверное теоретическое истолкование и терапевтическая неудача, которые, однако, способствовали зарождению фрейдовского психоанализа39. Но именно, Жане предстояло переоткрыть новации старых магнетизеров, в особенности, терапевтическую пользу раппорта. От Леони Жане усвоил то, что другая личность, которая возникает в глубоком гипнозе, оказывается не чем иным, как воспроизводством предшествовавших гипнотических опытов, совершавшихся над ней. Тем самым он смог понять ошибочность трех стадий гипноза Шарко40. Способность Леони гипнотизироваться на расстоянии вызвала у Жане непреодолимое недоверие по отношению к парапсихологии. Это, в свою очередь, объясняет и крайнюю осторожность Жане, когда впоследствии он столкнулся со случаем Мадлен, пациенткой, которая периодически демонстрировала стигматы Страстей и эмоциональные перепады между гневом и экстазом41. — 472 —
|