|
сексуальным зонам, особенно глубоко его внимание поглощали анальные воспоминания и фантазии. Он сравнивал сновидения, фантазии, невротические симптомы, остроты и художественные творения. Почувствовав улучшение своего невротического состояния, он освободился от влияния Брейера и Шарко и идентифицировал себя с Гете. Его письма к Флиссу приходили все реже, становились короче и знаменовали сдвиг от зависимости к соперничеству. В начале 1898 года он начал писать книгу о сновидениях. Это занятие было прервано летним отдыхом, а осенью - новым периодом депрессии и подавления, но он возобновил работу и завершил ее к сентябрю 1899 года. Публикация «Толкования сновидений» ознаменовала конец'невротического состояния Фрейда, но он никогда не прекращал самоанализ и, начиная с этого времени, посвящал ему хотя бы краткое время ежедневно. Он вышел из этого переживания с глубоко проникшей внутрь трансформацией. Он перерос свою зависимость от Флисса, и их тесная дружба окончилась в начале 1902 года. Фрейд был в состоянии превозмочь таинственный запрет, препятствовавший его посещению Рима, и в сентябре 1901 года провел двенадцать дней в этом городе из своих сновидений. Он окончательно принял решение добиваться номинации на звание профессора и теперь был готов собрать вокруг себя маленький кружок своих сторонников. Странный недуг, охвативший Зигмунда Фрейда между 1894 и 1900 годами, совместно с его самоанализом дали повод для его различных интерпретаций. Некоторые из его противников настаивали на том, что он серьезно больной человек, а его психоанализ был выражением некоего невроза. Его последователи, такие как Джонс, заявили, что его самоанализ был беспрецедентным героическим подвигом, который никто не сможет повторить; посредством него глубины бессознательного были впервые показаны человечеству. Наша гипотеза заключается в том, что самоанализ Фрейда был одним из аспектов комплексного процесса (другими его компонентами были взаимоотношения с Флиссом, его невроз и разработка психоанализа), и что этот процесс явился примером того, что можно назвать творческой болезнью. Эта гипотеза вынуждает нас определить творческую болезнь и представить ее главные признаки130. Она случается в различных условиях и может быть обнаружена среди шаманов, среди таинств различных религий, у философов определенного склада и творческих -46- писателей. Один из примеров уже упоминался в этой книге, это -Фехнер131, и мы покажем позже, в другой части, творческую болезнь Юнга132. Творческой болезни предшествует период интенсивной поглощенности какой-нибудь идеей и поиск определенной истины. Это - полиморфное состояние, которое может принять форму депрессии, невроза, психосоматических недомоганий или даже психоза. Какими бы ни были симптомы, они ощущаются субъектом как болезненные, иногда почти как агонизирующие, с перемежающимися периодами облегчения и ухудшения. В течение всего периода болезни субъект никогда не теряет связи со своей доминирующей озабоченностью. Она часто совмещается с нормальной профессиональной деятельностью и семейной жизнью. Но даже если он продолжает свою социальную активность, то почти целиком погружается в себя. Он страдает от ощущения абсолютной изоляции, даже когда у него есть ментор, направляющий его сквозь тяжелое испытание (отношения, подобные тем, которые складываются у подручного шамана с его учителем). Исход болезни часто наступает быстро и отмечается фазой приятного возбуждения. Субъект выходит из испытания с постоянной трансформацией личности и убеждением, что открыл великую истину или новый духовный мир. — 35 —
|