Тайная жизнь Карла Юнга

Страница: 1 ... 5758596061626364656667 ... 100

8. Цюрих 1916: Абраксас и возвращение языческих богов

Sermo VII
Но когда настала ночь, мертвецы вновь приблизились с жалобным видом и сказали: Есть еще одна вещь, о которой мы забыли упомянуть. Наставь нас о человеке.
Человек — это врата, сквозь которые из внешнего мира богов, демонов и душ вы проникаете во внутренний мир; из большего мира — в меньший мир. Человек мал и преходящ, он уже позади вас, и вы снова оказываетесь в бесконечном пространстве, в меньшей или внутренней бесконечности.
На неизмеримом расстоянии в зените стоит одинокая звезда.
Это — единый бог этого единого человека. Это его мир, его Плерома, его бесконечность.
Внутри этого мира человек есть Абраксас, создатель и разрушитель своего собственного мира.
Эта звезда есть бог и цель человека.
Это единственный бог, который его направляет. В нем человек уходит на покой. К нему ведет долгий путь души после смерти. В нем сияет, подобно свету, все, что человек приносит из большего мира. Лишь этому богу молится человек.
Благодаря молитве свет звезды делается ярче. Она перебрасывает мост через смерть. Она готовит жизнь для меньшего мира и умеряет безнадежные желания меньшего мира.,
Когда больший мир остывает, звезда горит.
Между человеком и его единым богом не остается ничего, как только человек отрывает взгляд от пылающего зрелища Абраксаса.
Человек здесь, бог там.
Слабость и ничтожество здесь; там — вечная творящая сила.
Здесь — лишь тьма и пронизывающе-холодная влажность.
Там все — солнце.
После этого мертвые замолкли и вознеслись ввысь, как дым над костром пастуха, стерегущее свое стадо в ночи.

Филемон, через [врата], известные как К.Г.Юнг1, лето 1916 г. в окончательном литературном варианте "Septem Sermones ad Mortus"' Юнг отождествил себя с гностиком Василидом из Александрии. Однако в MDR имеется информация о том, что эти "Семь наставлений мертвым" были высказаны Юнгу его вымышленным гуру по имени Филемон".
Весной 1916 г., когда за пределами Швейцарии полыхала Первая мировая война, а Цюрих оправлялся от недавней ужаснейшей эпидемии гриппа, сорок с лишним напряженных душ собрались вокруг Юнга дабы услышать логос — слово о законе. Это выглядело так словно они после совершения трудного подъема по крутому и тайному пути оказались у обрыва, на краю старого зона и были еще не в состоянии постичь ту блистательную перспективу новой эры, которая предстала их взору.
Лишь позднее они узнали, что им суждено стать первыми в новой духовной расе спасителей. Лишь позднее они узнали, что работа, которую они проделывали со своими личными душами, приведет человечество на более высокий уровень сознания. Многие были призваны, но немногие были избраны для специального искупления, произошедшего в Цюрихе как раз в то время, когда брат пошел на брата и Смерть триумфально шествовала по Европе. "Великие проблемы человечества еще никогда не решались посредством всеобщих законов, но всегда решались лишь посредством обновления установки отдельного человека", — написал Юнг в декабре 1916 г.2 Именно в Цюрихе, именно с них и должно было начаться духовное обновление человеческой рода.
Почти на всех, кто в тот день был в этой комнате, лежала печать швейцарской и христианской цивилизации (историческое недоразумение, обусловленное местом и временем рождения), но по своей культуре, языку, а также ввиду неразрывной связи общей крови, ландшафта и Судьбы все они были немцами. Их предводитель, их "Новый Свет" харизматический Доктор Юнг говорил с ними на языке их предков, на общем немецком языке их Народа (Volk), он произносил звуки, которые резонировали с глубинными воспоминаниями в их коллективной душе. Он говорил им о вещах духовного порядка, о необходимости спуска, самообожествления и возрождения, о Священных Орденах, подобных тем, чьими ведущими символами трансформации были Священный Грааль (распятие, увитое розами) или Древо Жизни, на котором повесился Вотан для того, чтобы узнать тайны рун.
Юнг говорил медленно, осторожно и с особой торжественностью. 1916-й год принес ему воздаяние за годы ужасающих снов и видений, поставивших его на грань безумия и самоубийства. В течении тех лет он практиковал крайне диссоциативные техники вызова состояния транса, которые давали ему возможность отправиться в царство богов и общаться с такими существами как его духовный гуру Филемон, служивший для него таким же духовным руководителем, как Ивен для Хелли Прейсверк. За это время он также установил непрерывный диалог со своим внутренним женским голосом, который он впоследствии назвал анимой. Иногда он мог позволить этому женскому существу завладеть своими собственными голосовыми связками и целыми вечерами занимался его изучением, задавая вопросы своим собственным голосом, а отвечая фальцетом этого существа, которое, как он сперва думал, является одним из древних женских божеств доисторического матриархата. Впоследствии анима стала многими вещами: его "душой", голосом вечной Женственности, о которой Гете говорил в последних строках Фауста; образом Персефоны, жившей в подземном "царстве Матерей" (т.е. бессознательном) и являвшейся взору посвящаемых в Элевсинс-кие мистерии; живым символом Совсем Иного или бессознательного как такового; а также отброшенными феминными аспектами его собственной натуры, которые он хотел интегрировать со своей односторонне мужской идентичностью для того, чтобы посредством психологического гермафродитизма достичь состояния целостности.
"У Юнга была очень сильная индивидуальность, которая не могла подчиниться личному Богу"
Его прежние коллеги по психоаналитическому движению нынче были в рядах врагов. Они безжалостно распространяли о нем слухи (многие из которых были основаны на фактах) и совершали на него тонко завуалированные нападения под личиной научных статей. В одной из таких статей, написанной Эрнстом Джонсом в 1913 г., ему был поставлен диагноз: страдает "колоссальным нарциссизмом", ввиду своего "комплекса бога"3. Джонс дал жуткое описание человека с комплексом бога, верящего в то что он сам является богом и имеющего "фантазии о возрождении" и сны об обновлении мира. Этот человек, как утверждал Джонс, намеренно окутал свою личность "клубами тайны" и был одержим "фантазиями о всемогуществе". Вдобавок к этому Джонс сказал, что у подобного рода людей интерес к религии вырождается в мистицизм, и что, будучи столь богоподобными, они "не в состоянии пережить существование какого-либо иного бога". Эта топорная работа была направлена против Юнга, но она содержала элементы истины.
Альфонс Медер знал это лучше многих. Его — коллегу и союзника Юнга в годы психоаналитического движения, а также на заре эпохи Цюрихской школы и Психологического Клуба — сперва привлекла, но затем оттолкнула именно юнговская установка по отношению к религии. На состоявшейся в 1913 г. в Мюнхене конференции оба они представили доклады, в которых в противовес каузальному и редуктивному подходу венцев была выдвинута идея о "перспективной" и целенаправленной природе бессознательного разума. Это, в частности означало, что бессознательное рассматривается как имеющее пророческую функцию, т.е. как способное предугадывать будущее развитие личности. Оперируя подобными предположениями, аналитик оказывался своего рода пророком или ясновидцем, способным рассказать пациенту его будущее. Это ставило аналитика в положение, аналогичное тому, в котором находится духовный советчик или гуру, и психоаналитик явно переходил на позиции магии и религии. А именно это в первую очередь и привлекало к Юнгу такое количество людей, включая и самого Медера.
Но в годы Первой мировой войны тем, кто был рядом с Юнгом, становилось все более очевидно, что используя для изложения психоанализа метафоры, связанные с христианской духовностью, он, на самом деле, испытывает глубокую враждебность по отношению к христианскому образу жизни. "Я думаю, что у Юнга была очень сильная индивидуальность, которая не могла подчиниться личному Богу", — сказал Медер. "Я имею в виду, что религиозность, помимо этого конкретного фактора, была для него очень и очень серьезна и важна". Медер сказал также, что "Вплоть до самой смерти у него был комплекс против Церкви и ее миссии. Он никогда не мог про-изнести слово "Церковь" без ругани; это напоминало самый настоящий комплекс отца"4.
Последствия юнговского отречения от фрейдизма и христианства были суровыми. Дикие видения изнутри и оскорбительные нападки извне начали наносить ему тяжелый урон. Юнг стал временами параноидальным, эмоционально неустойчивым, склонным к внезапным припадкам гнева и ярости. Его последователи, особенно его сотрудники мужского пола, стали замечать нетерпимость по отношению к своим собственным идеям и потому он стал для них нестерпимым. Многие из них с ним порвали. Он держал около своей постели заряженный пистолет и торжественно поклялся размозжить им мозги, стоит ему только почувствовать, что он окончательно потерял свой рассудок. В эти тяжелые времена ему помогла Тони Вольф, но отчасти он сделал это и сам.
В тот день в 1916 г. он говорил торжественно и с осторожностью, ибо речь шла о его сокровеннейших переживаниях, священных ритмах его души. Он показал, что вступил на путь посвящения, самообожествления и исцеления, а в настоящий момент впервые публично делится со своими последователями собственной формулой перерождения. Однако сделав это, он прямо на себя не указал. Он был не готов публично обнародовать свой опыт самообожествления вплоть до 1925 г.
Тем не менее, в частном порядке (в замкнутом пространстве аналитических сеансов со своими наиболее поверенными пациентами) Юнг без сопротивления признавался в содержании своих видений. Иногда он демонстрировал пациентам свой волшебный рукописный том с разукрашенными страницами, на которых его видениям и снам придавалась конкретная форма; в этом томе содержалось изобилие (почти на шестистах страницах) его фантазий и бесед с Филемоном и другими бесплотными существами. "Красная книга", как впоследствии была названа эта языческая библия или трансформационный журнал, была начата в 1914 г. и завершена в 1930 г. Его пациенты могли лишь с трепетом взирать на то, как Юнг делился с ними своей книгой жизни. Эта Доверительность только усиливала их веру в то, что Юнг действительно был святым человеком, пророком новой эры, и они были счастливы тем, что находятся рядом с ним.
Среди находившихся здесь в тот день ранних сподвижников Юнга были Тина и Адольф Келлер. Адольф был пастором и автором книг, в которых религиозная мудрость была соединена с психоаналитическими открытиями, а Тина впоследствии стала врачом и психотерапевтом. Ее анализ у Юнга начался в 1915 г. и в продолжался, то прерываясь, то опять возобновляясь, в течение некоторого времени.
Тина Келлер входила в число привилегированного меньшинства, поскольку ей во время аналитических сеансов с Юнгом удалось заметить проблески его оракула. "Это было во время Первой мировой войны, д-р Юнг мог случайно упомянуть о том или ином из своих несметных переживаний, — рассказывала она в своих мемуарах, написанных в 1968 г. для проекта по биографическим архивам К.Г.Юнга5. — Однажды он вспомнил, что из-за них поседели его волосы; в другой раз рассказал о том облегчении, которое он испытал, узнав о начале войны, ибо это свидетельствовало, что его видения крови и разрушений, поначалу вызвавшие у него опасения возникновения психоза, были на самом деле предвидением этого события". Этот рассказ произвел на молодую женщину, по ее признанию, сильно захваченную религией, глубокое впечатление. "Всегда, когда д-р Юнг рассказывал о подобных переживаниях, я могла чувствовать его возбуждение. В те времена, приходя на анализ, человек попадал в очень специфическую атмосферу".
Юнг также поделился с Тиной ранними изображениями своих видений, которые составляли разукрашенные страницы его "Красной книги". "Д-р Юнг в те ранние годы, безусловно, набирался опыта, — сказала она. — То, что он говорил, было гипотетичным, и я уверена, что он достаточно часто ошибался. Он нередко говорил о себе и своем собственном опыте. Иногда он мог показать картинку, которую он нарисовал для того, чтобы проиллюстрировать то, чем он занимался. Человек чувствовал себя охваченным очень специфической атмосферой открытия внутреннего мира и его тайны. Не удивительно, что это его очаровывало".
Воспоминания Тины Келлер об этих захватывающих временах дают нам почувствовать дух того круга, в центре которого был Юнг, и подтверждают ту роль, которую сыграла Первая мировая война в интенсификации у этих людей чувства, что они являются частью движения, которое может спасти мир от безумия. "Я находилась в группе, собравшейся около исследователя, пытающегося проникнуть в суть мистерий жизни, — рассказывала она. — Мы слушали с острым предчувствием. Во время первой мировой войны, когда было в разгаре ощущения катастрофы, когда разрушались культурные ценности, во время всеобщего испуга и утраты иллюзий, небольшая группа, собравшаяся вокруг Юнга, участвовала в его видении разверзающегося внутреннего мира".
Однако она добавила: "Впоследствии многие из нас испытали разочарование. Видение было слишком пространным и устремленным в будущее". Келлеры, Альфонс Мед ер, Ганс Трюб и другие в конце концов дистанцировались от Юнга по причине того, что не могли отречься от христианства. Они не могли разорвать с верой своих семей. Они не могли последовать за Юнгом в его неоязыческую землю обетованную, сколь бы прекрасным им не казалось это царство богов, богинь и предков.
Но другие смогли.
Весной 1916 г. Юнгу было всего лишь сорок лет, но для многих он уже тогда был мудрым старцем. По всеобщему признанию, он обладал необычайными исцеляющими способностями. Он действительно приносил свет и жизнь в души многих, кто вступал с ним в контакт. В качестве ведущего светила Психологического Клуба Юнг являлся инкарнацией духовного принципа их священного ордена. И он обещал искупление своим искупителям.

— 62 —
Страница: 1 ... 5758596061626364656667 ... 100