|
Для начала - я делаю, что могу - обратимся к нашей маленькой истории. Комплекс Эдипа в том виде, в котором его Фрейд, ссылаясь на Софокла, рассказывает, вовсе не рассматривается им как миф. Для него это история, рассказанная Софоклом, за вычетом, как вы сами убедитесь, того, что является в ней трагическим. Согласно Фрейду, пьеса Софокла обнаруживает, что, убив отца, человек спит с матерью - убийство отца и материнское наслаждение, в обоих смыслах, как наслаждение матерью и наслаждение самой матери. То обстоятельство, что Эдип знать не знает ни о том, что убил отца, ни о том, что доставляет наслаждение матери и получает от этого наслаждение сам, ничего не меняет, поскольку это как раз и делает историю хорошей иллюстрацией бессознательного. Я, кажется, уже обратил некогда внимание на двусмысленность использования термина бессознательное. В качестве имени существительного оно указывает на вытесненный представитель представления. Используя его как прилагательное, можно сказать, что бедный Эдип совершал бессознательные поступки. Здесь налицо по меньшей мере двусмысленность. Как бы то ни было, это нас не смущает. Но чтобы это нас и не смущало, хорошо бы разобраться в том, что это все значит. Итак, с одной стороны, миф об Эдипе, заимствованный у Софокла. С другой, кошмарная история, о которой у нас шла 143 речь, история убийства отца первобытной орды. Интересно, что результат этого убийства прямо противоположный. Папаша имеет их всех - что уже неправдоподобно - зачем понадобилось ему иметь их всех сразу? Но и ребята его не лыком шиты - у них тоже есть свои виды. В общем, его убивают. Последствия это имеет совершенно иные, чем в эдиповом мифе - когда со стариком, старой обезьяной, покончено, происходят две вещи. Одна из них, замечу по ходу дела, просто невероятна - убийцы обнаруживают, что они братья. Это вам даст, наконец, хоть какое-то представление о том, что такое братство, и я вам сейчас предварительно несколько слов об этом скажу - у нас будет еще, может быть, время вернуться к этому перед концом учебного года. Энергия, которая уходит у нас на братание, наглядно доказывает, что мы никакие не братья. Даже в единокровном брате мы и то не вполне уверены - хромосомы у него могут оказаться совсем другие. Этот раж братства, не говоря уже о свободе и равенстве, пристал к нам, как накипь, и хорошо бы посмотреть, что за ним кроется. Я лично вижу для братства - между гуманоидами, конечно, то есть все в том же гумусе - одну-единственную причину - это сегрегация. Мы, ясное дело, живем в эпоху, когда от сегрегации этой остался пшик. Сегрегации, если почитать журналы, больше не существует. Беда в том, однако, что в обществе - мне не хочется, обратите внимание, называть его человеческим, потому что я думаю, о чем говорю, я выбираю выражения, я не принадлежу, прямо скажу, к левым, - что в обществе, повторяю, все, что существует, основано на сегрегации и, в первую очередь, на братстве. — 86 —
|