|
Итак, мы оказались в очень противоречивой ситуации: чтобы пережить религиозный опыт, нам необходимо определенное абсолютное обязательство. Однако оно не совместимо с вполне очевидным фактом существования многих религий и различных религиозных переживаний, а также с нетерпимостью — [пережитком] варварским и устаревшим. Возможное решение может заключаться в том, чтобы каждый человек следовал своему собственному религиозному переживанию и считал его абсолютным, признавая, что другие также могут переживать собственный, отличающийся опыт. Таким образом, я отношу абсолют переживания только к себе — для меня это и есть абсолют (исключая всякую относительность и любую другую возможность), но при этом я не перемещаю свои границы в психологическое пространство другого человека. Вот это мы и должны пытаться осуществлять. Однако мы стараемся дать возможность людям пережить религиозный опыт, не превращая его в коллективное переживание, и при этом движемся в ложном направлении, настаивая, что этот шаг должен быть одинаков для всех. Переживание должно быть для меня абсолютно достоверным, но было бы ошибкой считать, что тот же критерий может быть применим и к остальным. Мы увидим, что это обстоятельство становится ключевым аспектом обсуждаемого нами романа. Но здесь мы сталкиваемся с тем, что прорыв, совершенный с помощью нового религиозного переживания, воплощенного в образе Фо, позволяет понять два слоя (или уровня) «запоздалого» мировоззрения фон Шпата, который говорит: «Если захочешь прийти к нам (т. е. к нему), просто постучи в стену этой комнаты, и тебе откроется дверь». Следующая глава книги называется «Открытая дверь», поэтому мы приходим к заключению (и вскоре увидим, что так оно и есть), что в данный момент Мельхиор (или автор романа) выбирает указанный фон Шпатом путь, собираясь расстаться с Фо. Итак, Мельхиор погрузился в размышления над тем, что произошло. Вдруг он почувствовал необычайное волнение, словно услышал у себя внутри звон колокольчика. Сказав: «Мне обязательно нужна определенность», он ударил кулаком в стену. Тут же послышалась прекрасная музыка, и Мельхиор увидел, как появились две колонны и большие ворота. Ворота отворились, и перед героем показались тихо плещущиеся морские волны. Большая белая птица, распростерши крылья, направилась прямо к нему, и он заметил приближающуюся к берегу яхту. Вдруг все вокруг замерло и сделалось неподвижным. Мельхиор, вздрогнув, сам застыл на месте, но к своему удивлению, почувствовал наслаждение от состояния неподвижности, овладевшего им. — 215 —
|