|
Развитие [отстраненного сознания] в какой-то мере нашло отражение в работах А.Тойнби82. Применяя особый экстравертированный подход, ученый попытался доказать, что в современном мире нам необходимо вступить в более тесный контакт с Востоком и другими культурами, приняв особую, синкретическую форму религии. Он предложил новый текст молитвы, которая должна бы начинаться так: «О Ты, Будда, Христос, Дионис…». Тойнби считает, что в молитве нам следует обращаться к обобщенной фигуре спасителя, называемой всеми перечисленными именами. Создав таким образом смесь из множества религий и слегка размыв не слишком важные, по мнению ученого, границы, мы сможем создать некую обобщенную мировую религию, к которой смогли бы присоединиться и буддисты, и южноафриканцы, и все остальные, и каждый найдет то, что ему нравится в ее содержании. Подобные шаги (но в меньшем масштабе) предпринимались на поздней стадии существования Римской Империи, которая в период заката объединяла множество небольших народов со своими верованиями, фольклором, религиозными учениями: кельтов, сирийцев, иудеев и т. д. Собрав локальные культы под эгидой Римской Империи, римляне попытались сделать то, что предлагал Тойнби: было объявлено, что все молитвы должны возноситься верховному Богу Юпитеру-Зевсу-Аману, богом подземного царства был провозглашен Гадес-Осирис — получилась смесь различных религий, где даже божественные атрибуты были перемешаны! [Эффект такой же], как если бы мы сейчас создали новые изображения Христа, представив его сидящим в позе Будды с терновым венцом на голове, руки сложены в мудру сострадания, а крест находится где-то на заднем плане в качестве декоративного элемента. И все это возможно: человеческая наивность не знает границ! Попытка привнести относительность [в вопросы веры] — характерный для фон Шпата результат развития, поздний этап эволюции угасающей цивилизации, обветшалого и распадающегося мировоззрения. Все это не имеет никаких шансов на успех, поскольку сама суть религиозного переживания такова, что оно является абсолютным. Нельзя сказать, что у меня может быть переживание, но в той же мере его может и не быть. Нельзя утверждать, что я верю в то-то и то-то, но при этом могу хорошо понять, что вера другого человека чем-то отличается от моей — это лишь доказывает, что мое религиозное переживание не истинно, поскольку сущность религиозного опыта заключена в моей абсолютной убежденности. Последнее даже можно считать основным критерием религиозного переживания. Допустим, кто-то утверждает, что однажды пережитый им религиозный опыт изменил всю его жизнь, наполнив ее другим содержанием. Если этот опыт действительно распространился на все сферы жизни человека, имеет отношение к любому виду его деятельности, то можете быть уверены: чем бы это не казалось на самом деле, вы имеете дело с истинным религиозным переживанием. Во всех других случаях это будет всего лишь интеллектуальная деятельность или особый эмоциональный настрой, которые пройдут со временем: их же можно по воскресеньям доставать из ящика, а потом класть обратно. — 214 —
|