Психология бессознательного

Ранний расцвет инфантильной сексуальности был, вследствие несовместимости господствовавших в этот период желаний с реаль­ностью и недостаточной степени развития ребенка, обречен на ги­бель. Он погиб в самых мучительных условиях и при глубоко болезненных переживаниях. Утрата любви и неудачи оставили дли­тельное нарушение самочувствия в качестве нарцистического руб­ца, которые, по моим наблюдениям и исследованиям Марцинов-ского1, являются наиболее живым элементом в часто встречаю­щемся у невротиков чувстве неполноценности. «Сексуальное иссле­дование», которое было ограничено физическим развитием ребенка, не привело ни к какому удовлетворительному результату; отсю­да позднейшие жалобы: я ничего не могу сделать, мне ничего не удается. Нежная связь, по большей части, с одним из роди­телей другого пола приводила к разочарованию, к напрасному ожи­данию удовлетворения, к ревности при рождении нового ребенка, недвусмысленно указывавшем на «неверность» любимого отца или матери; собственная же попытка произвести такое дитя, предпри­нятая с трагической серьезностью, позорно не удавалась; умень­шение ласки, отдаваемой теперь маленькому братцу, возрастающие требования воспитания, строгие слова и иногда даже наказание — все это в конце концов раскрыло в полном объеме всю выпавшую на его долю обиду. Существует несколько определенных ти­пов такого переживания, регулярно возвращающихся после того, как приходит конец эпохи инфантильной любви.

Все эти тягостные остатки опыта и болезненные аффективные состояния повторяются невротиком в перенесении, снова пережи­ваются с большим искусством* Невротики стремятся к срыву неза­конченного лечення> они умеют снова создать для себя пережива­ние обиды, заставляют врача прибегать к резким словам и к хо­лодному обращению, они находят подходящие объекты для своей ревности, они заменяют горячо желанное дитя инфантильной эпохи намерением или обещанием большого подарка, который обыкновен­но остается так же мало реальным, как и прежнее желание. Ничто из всего этого не могло бы тогда принести удовольствия; нужно было думать, что теперь это вызовет меньшее неудовольствие, если оно возникает как воспоминание, чем если бы это претво­рилось в новое переживание. Дело идет, естественно, о прояв­лении влечений, которые должны были бы привести к удовлетворе­нию, но знание, что они вместо этого и тогда приводили к неудоволь­ствию, ничему не научило. Несмотря на это, они снова повторяют­ся; их вызывает принудительная сила*