32 ному выражению Льва Шестова, открыты эти альпийские дороги в философии и науке. При таком положении, когда автор сам готов всякую минуту свернуть в сторону со своего пути и сам первый усомниться в истине своих мыслей,— не может быть речи, разумеется само собой, и о философии смерти, якобы пропитывающей эту книгу, В ней вообще нет никакой философии; она вся исходит из точного знания и обращения к точному знанию, но она делает огромный, головокружительный прыжок с крайней точки твердо установленных наукой фактов в неисследованную область по ту сторону очевидности. Но не следует забывать» что психоанализ, вообще, имеет своей задачей пробиться по ту сторону видимого, н в некотором смысле всякое научное знание заключается не в констатировании очевидностей, но в раскрытии за этой очевидностью более действительных и более реальных, чей сама очевидность» фактов, и открытия Галилея точно так же уводят нас по ту сторону очевидности, как н открытия психоанализа. Некоторое недоразумение может произойти оттого разве» что употребляемые автором психологические термины несколько двусмысленны в применении к биологическим и химическим понятиям. Влечение, или стремление к смерти, приписываемое всей органической материи, здесь может показаться легко с первого взгляда, действительно, отрыжкой пессимистической философии. Но это все проистекает из того» что до сих пор обычно психология всегда заимствовала у биологии основные понятия, объяснительные принципы и гипотезы и распространяла на психический мир то, что установлено было на более простом органическом материале. Здесь чуть ли не впервые биология одолжается у психологии» и научной мысли придан как раз обратный ход: она умозаключает от анализа человеческой психики к универсальным законам органической жизни. Биология здесь заимствует у психологии. Надо ли после этого добавлять» что такие термины, как влечение, стремление н проч., утрачивают при этом весь свой первоначальный характер психических сил и обозначают только общие тенденции органической клетки, вне всякой зависимости от философской расценки жизни и смерти в плане человеческого разума. Эти влечения Фрейд сводит, без остатка, на химические и физиологические процессы в живой клетке и обозначает ими только направление, в котором происходит энергетическое уравновешивание. Ценность н достоинства всякой научной гипотезы измеряются ее практической выгодностью» тем, насколько она помогает продвигаться вперед, служа рабочим объяснительным принципом, И в этом смысле лучшим свидетельством научной полноценности этой гипотезы о первоначальности Todestrieb является позднейшее развитие тех же мыслей в книге Фрейда «Das Ich und das Es> («# н Оно*), где психологическое учение о сложной структуре лич- — 31 —
|