Прочь от реальности

316

Следующий фрагмент — из Фолкнера:

«Но если дядя Гэвин и прятался где-то в овражке, Гауну ни разу не удалось его поймать. Более того: и дядя Гэвин ни разу не поймал там Гауна. Потому что если бы моя мама когда-нибудь узнала, что Гаун прячется в овражке за домом мистера Сноупса, думая, что там прячется и дядя Гэвин, то, как мне потом говорил Гаун, неизвестно, что бы она сделала с дядей Гэвином, но то, что она сделала бы с ним, Гауном, он понимал отлично. Хуже того: вдруг мистер Сноупс узнал бы, что Гаун подозревал дядю Гэвина в том, что он прячется в овражке и следит за его домом. Или еще хуже: вдруг весь город узнал бы, что Гаун прячется в овражке, подозревая, что там прячется дядя Гэвин».

В разделе «Психотический дискурс» мы назвали этот фрагмент и все творчество Фолкнера в целом «психозо-подобным». Этот термин, конечно, не имеет никакого клинического наполнения. Мы просто имели в виду, что то, что происходит с персонажами Фолкнера, находится где-то на границе между неврозом и психозом. Если говорить о неврозе, то это, конечно, невроз навязчивости. Если приближаться к большой психиатрии, то это может носить название паранояльного бреда, который отличается от шизофренического бреда своей систематичностью, интерпретативностью и отсутствием общей пониженности интеллекта у параноика. Параноик сосредоточен на одном, но в его бреде есть остатки каких-то жизненных переживаний, поэтому он не настоящий психотик; цель его рассуждений — систематически обосновать и истолковать некую навязчивую идею. Повторим, что нам совершенно неважно, был ли параноиком Фолкнер, а также его герои: Гэвин Стивене, Чарльз Малли-

317

сон, с одной стороны, и Флем Сноупс — с другой (пожалуй, больше всех похож на клинически описанного пси­хиатрами параноика такой герой, как Минк Сноупс из «Особняка»). Мы фиксируем только письмо. И вот такое письмо, как у Фолкнера, можно назвать паранояльным, так как оно отвечает только что перечисленным признакам — систематичности, интерпретативности, связи с реальностью и незатронутости интеллекта.

Если вспомнить наиболее акцентуированный в этом плане роман Фолкнера «Звук и ярость», то там во второй части сознание Квентина Компсона показано как сознание параноика, который, с одной стороны, сохраняет не­замутненный интеллект, а с другой стороны, пребывает одновременно в двух мирах — обыденном и мире своего бреда, посвященного его воображаемым эротическим отношениям с сестрой Кедди. Сознание Квентина через настоящее все время проходит в прошлое к отношениям с Кедди и Долтоном Эймсом и увенчивается квазивоспо­минанием об инцесте с сестрой.