|
Теперь же, впервые встретившись лицом к лицу с требованиями сексуальной жизни, она не чувствовала себя способной на это. Ее сексуальная жизнь находилась под сильным давлением чувства вины. Когда, молодой человек, который напоминал ей о ее детских выходках, случайно прошел мимо, ее охватил тот же страх, который она чувствовала и связи со своей матерью, отцом, старшим братом. После идентификации со своим младшим братом, давление чувства вины стало еще больше. Она пыталась освободиться от этого мучения; вероятно, частично по этой причине, она влюбилась, но чувствовала себя несчастной из-за странного поведения жениха, особенно из-за его нерешительности (сама она тоже была весьма нерешительна). Из-за своей амбивалентности она все больше и больше отдалялась от него. Ожили ее старые фантазии и желания, а именно сексуальные и агрессивные проявления по отношению к детским партнерам по игре. Тревога защищала ее от осознания желаний, также как и брак, на который она была согласна несмотря на внутренние возражения. Она умела хорошо подавлять свою ненависть к мужу. Направленные на него агрессивно-сексуальные желания были смещены на ребенка и, таким образом, отчасти разряжены. Ребенок приобрел для нее двойной смысл: во-первых, он представлял одного из многих детей ее собственного детства; во-вторых, ребенок символически представлял собой пенис, главным образом пенис ее мужа (регрессивно - пенис ее брата). Для того, чтобы не повредить своему ребенку (пенису), она стала особенно осторожна в своих отношениях с детьми. Это особенно верно относительно ее отношений с собственной маленькой дочерью. Так, в конце концов, она вовсе стала избегать прикосновений к ребенку. Таким образом, контакт с ребенком был исключен вовсе, а опасность отодвинута. В некотором смысле она вела себя магически. Она повиновалась запрету (табу против прикосновения), который играл очень важную роль в ее детстве. Она часто нарушала запрет прикасаться к гениталиям детей, за которым скрывался запрет на мастурбацию. Мастурбация сама по себя имела для пациентки магический смысл. Компульсивная мысль «я не должна прикасаться к моему ребенку» на глубинном бессознательном уровне означала «Если я мастурбирую, моя мама умирает » (В пациентке таилась глубоко укорененная ненависть к матери). В то время как при истерии удовлетворение, в той или иной степени, достигается, хотя бы бессознательно, при обсессивном неврозе как правило предотвращается любое удовлетворение. Причина, вероятно, заключается в том, что при этих двух типов заболеваний преобладают различные инстинктивные потребности. При истерии на переднем плане находятся генитальные импульсы, для отвержения которых у эго меньше причин, чем для отвержения догенитальных импульсов обсессивного невроза. Верно, что при последнем инстинктивные импульсы отвергаются даже сильнее, чем при истерии, а, кроме того, либидо обсессивного невротика регрессирует на догенитальную, анально-садистскую фазу. В начале, каждый генитальный импульс обсессивного невротика лишь сопровождается слабыми анально-садистскими импульсами, однако позднее, по мере развития заболевания, они становятся доминирующими. При этом защита, главным образом, направлена против этих импульсов. Верно, что истерик, как и обсессивный невротик, избегает тревоги кастрации, но в истерическом симптоме генитальные — 230 —
|