|
К нашему определению тревоги, как архаичной реакции на чрезмерно сильные раздражители, мы можем добавить, что она возникает, только когда эго теряет способность справляться с усилением раздражителей. Было замечено, что у человека подвергшегося неожиданной опасности, возникает травматический невроз, а не невроз тревоги. Хотя в симптоматологии таких пациентов тревога отсутствует, она проявляется в сновидениях, в которых они заново переживают травматическую ситуацию. Создается впечатление, что тревога, не возникшая во время травмы, появляется во сне для того, чтобы можно было заново пережить опасную ситуацию и тревога бы при этом возникла. Во сне человек как бы ждет травму, поэтому элемент неожиданности исчезает. Фактически, элемент ожидания всегда присутствует в тревоге; во многих случаях создается впечатление, будто пациент стремится к тревоге. Между свободной от тревоги, но опасной ситуацией, при которой возникает травматический невроз (для возникновения травматического невроза необходима неожиданность) и ситуацией в тревожном сновидении существует фундаментальная разница. Событие, вызвавшее травматический невроз, - это реальный факт, который невозможно аннулировать, а в сновидении травма объективно не существует; пациент ищет ее и психически повторяет ее в более мягкой форме. Тревога, не возникшая в реальной ситуации, теперь переживается во сне. Ожидание, присущее тревоге, выполняет важную задачу: оно подготавливает это к опасности, чтобы та не застала его врасплох и оно смогло бы встретить ее целенаправленными действиями. Однако, в случае травмы, адекватная реакция невозможна, вероятно из-за диспропорции между силой раздражителя (количество энергии на единицу времени увеличивается) и нормальной способностью эго справляться с раздражителями (защитным барьером против раздражителей). В результате, в виде реакции возникает неэффективный аффект тревоги. Однако тревога ожидания выполняет свою биологическую цель: во-первых, она позволяет человеку подготовиться к опасности; во-вторых, эго, стремясь к приступам тревога, которые повторяются раз за разом, может на некоторое время разрядить энергию, накопленную в результате травмы. Нетрудно понять, что для того, чтобы не возник травматический эффект, эго должно подготовиться к встрече с новым и чрезвычайно сильным раздражителем. Каждый новый раздражитель ставит перед эго новую задачу. Вначале эго склонно не принимать раздражители, поскольку они могут нарушить состояние покоя. Такая консервативность эго проявляется также в том, что оно стремится сохранить катектирующие энергии на крайне низком уровне. Раздражители, с которыми эго встречалось уже несколько раз, воспринимаются с меньшими затратами психической энергии, чем незнакомые раздражители. Кроме того, эго уже научилось оценивать силу знакомых раздражителей. Эго, столкнувшееся с чрезвычайно сильными незнакомым раздражителем, вначале теряется и становится беспомощным. Поскольку эго не может связать этот новый раздражитель с воспоминаниями о других раздражителях, оно не знает, какой он оказывает эффект и, что более важно, ему не хватает активности, необходимой для того, чтобы овладеть этим раздражителем. Происходит обратное: раздражитель овладевает эго и заставляет его играть пассивную роль. В этом-то пассивном, беспомощном состоянии и возникает тревога. Биологически, прототипом этой беспомощности является младенчество и, до некоторой степени, ранее детство; психологическим прототипом являются те моменты, когда ребенок или взрослый чувствует, что внешние или внутренние раздражители сильнее его. Следовательно, тревога младенца - биологическая; тревога более поздних периодов жизни, главным образом, психологическая. При биологической тревоге, грозящая опасность не осознается; такая тревога - это просто реакция на травму. При психологической тревоге травма осознается, как надвигающаяся опасность; таким образом, эта тревога - это реакция на грозящую опасность. — 159 —
|