|
б) Тревога как результат преобразования либидо Представленное в этой статье понимание тревоги несколько отличается оттого, которое мне казатось обоснованным раньше. Прежде я рассматривал тревогу как общую реакцию Я при условиях неудовольствия, пытался каждый раз оправдать ее появление экономически2 и предполагал, опираясь на исследование актуальных неврозов, что либидо (сексуальное возбуждение), которое отвлекается от Я или не используется, находит непосредственный отвод в форме тревоги. Нельзя не заметить, что эти различные определения не вполне совпадают, во всяком случае не вытекают с необходимостью друг из друга. Кроме того, создаюсь впечатление, что тревога и либидо особенно тесно взаимосвязаны, что опять-таки не гармонировало с общим свойством тревоги как реакции неудовольствия. 1 [Это обсуждается в работе «Я и Оно» (1923Й; Studienausgabe. т. 3, с. 316).1 2 |Слово «экономически» присутствует только в первом издании (1926). Во всех последующих немецких изданиях оно, без сомнения, по ошибке отсутствует.] 298 Возражение против такого понимания проистекало из тенденции сделать Я единственным местом тревоги, то есть было одним из следствий опробованного в «Я и Оно» расчленения душевного аппарата. В соответствии с прежним пониманием напрашивалась мысль рассматривать либидо вытесненного импульса влечения как источник тревоги; согласно новому пониманию, напротив, ответственность за появление этой тревоги следовало возложить на Я. Стало быть, речь идет о тревоге Я или страхе перед влечением (Оно). Поскольку Я оперирует десексуализированной энергией, в нововведении тесная связь между тревогой и либидо была также ослаблена. Я надеюсь, что мне удалось хотя бы разъяснить противоречие, четко очертить контуры неопределенности. Напоминание Ранка, что аффект тревоги, как и я сам вначале утверждал', есть следствие процесса рождения и повторение пережитой тогда ситуации, вынудило к повторной проверке проблемы тревоги. С его собственным пониманием рождения кактравмы, состояния тревоги как последующей реакции отвода, каждого нового аффекта тревоги как попытки все более полно «отреагировать» травму я не мог дааее соглашаться. Возникла необходимость, отталкива-ясьот реакции тревоги, проследитьскрывающуюся за нею ситуацию опасности. С введением этого момента появились новые подходы к -рассмотрению проблемы. Рождение стало прототипом всех более поздних ситуаций опасности, возникших в новых условиях, которые связаны с изменением формы существования и продолжением психического развития. Но и его собственное значение также ограничилось этим отношением к опасности, выступающим в качестве прототипа. Тревога, пережитая при рождении, стал теперь образцом аффективного состояния, которому пришлось разделить судьбу других аффектов. Либо она воспроизводилась автоматически в ситуациях, которые были аналогичны исходным ситуациям, в качестве иррациональной формы реакции, после того как она была целесообразной в первой ситуации опасности. Либо Я получило власть над этим аффектом и воспроизводило его само, пользовалось им как предупреждением об опасности и как средством для того, чтобы вызывать вмешательство механизма удовольствия—неудовольствия. Биологическое значение аффекта тревоги получило причитающееся по праву, поскольку тревога была признана общей реакцией на ситуацию опасности; роль Я как места тревоги была подтверждена тем, что Я была отведена функция продуцировать аффект тревоги исходя из своих — 421 —
|