|
Я могу представить себе, что указание на существование таких лживых услужливых сновидений вызовет у некоторых людей, называющих себя аналитиками, настоящую бурю беспомощного негодования. «Стало быть, бессознательное тоже может лгать, истинное ядро нашей душевной жизни, то в нас, что гораздо ближе к божественному, чем наше скудное сознание! Как же тогда доверять толкованиям анализа и надежности наших познаний?» В ответ на это я должен сказать, что признание таких лживых сновидений отнюдь 1 [По поводу «лицемерных снов» см. «Толкование сновидений» (1900я), Studienausgabe, т. 2, с. 161, прим. I, и с. 456 и далее.] 274 не означает подрывающего доверие нововведения. Хотя я знаю, что потребность людей в мистике неискоренима и что из-за этого предпринимаются постоянные попытки вернуть обратно мистике ту область, которая была отнята у нее «Толкованием сновидений», но в случае, который нас занимает, дело обстоит достаточно просто. Сновидение — это не «бессознательное», оно представляет собой форму, в которую благодаря благоприятным условиям состояния сна могла перетечь мысль, исключенная из предсознательного или даже из сознательного бодрствующей жизни1. В состоянии сна она получает подкрепление со стороны бессознательных импульсов желания и при этом подвергается искажению благодаря «работе сновидения», которая определяется механизмами, относящимися к бессознательному. У нашей сновидицы намерение ввести меня в заблуждение, как это она обычно делала с отцом, несомненно, произошло из предсознательного, если только оно вообще не было сознательным; теперь оно смогло проявиться, поскольку вступило в связь с бессознательным желанием понравиться отцу (или тому, кто его заменяет) и, таким образом, создало лживое сновидение. Оба намерения — обманывать отца и нравиться отцу — происходят от одного и того же комплекса; первое возникло в результате вытеснения последнего, более позднее благодаря работе сновидения сводится к более раннему. Стало быть, об обесценивании бессознательного, о том, чтобы поколебать доверие к результатам нашего анализа не может быть и речи. Я хочу воспользоваться случаем, чтобы еще раз выразить удивление тем, что люди могут проходить такие большие и важные этапы своей любовной жизни, многого не замечая и даже порой ничего не подозревая, или что они, если она попадает в их сознание, столь основательно обманываются в своем суждении на этот счет. Так происходит не только в условиях невроза, где мы знакомы с подобным феноменом, — по-видимому, это представляет собой весьма обычное явление и во всем остальном. В нашем случае девушка увлекается женщинами, которые вначале вызывают у родителей лишь раздражение, но едва ли эти увлечения воспринимаются всерьез; сама она, наверное, знает, насколько сильно она этим поглощена, но испытывает лишь некоторые ощущения интенсивной влюбленности, до тех пор пока при определенном отказе не возникает чрезмерная реакция, показывающая всем сторонам, что речь идет о необуздан- — 194 —
|