|
Я знаю, что люди не решаются поверить в какой-либо факт, пока он кажется непонятным и нет никакой привязки для его объяснения. Однако по меньшей мере самое основное из этого мы можем здесь приблизить к нашему пониманию с помощью гипотез, изложенных в «Трех очерках по теории сексуальности» (\905d)2. Я пытаюсь в них показать, что сексуальное влечение человека имеет очень сложное строение, состоит из многочисленных компонентов и парциальных влечений. Важный вклад в возникновение «сексу-атьного возбуждения» вносят периферические возбуждения определенных выделенных нами частей тела (гениталий, рта, заднего прохода, выводного протока мочевого пузыря), которые заслуживают названия «эрогенные зоны». Однако не все и не в любой период жизни поступающие из этих мест величины возбуждения имеют одинаковую судьбу. Вообще говоря, только одна часть достается сексуальной жизни; другая часть отклоняется от сексуальных целей и обращается на другие цели,'этот процесс заслуживает названия «сублимация». В период жизни, который можно назвать периодом латентной сексуальности — с пятилетнего возраста5 до первых проявлений пубертата (примерно в одиннадцать лет), — даже за счет этих возбуждений, поставляемых из эрогенных зон, в душевной 1 «Три очерка по теории сексуальности», II, с. 41 (1905с/). Studienausgabe, т. 5, с. 92-93. - ^Материал этого абзаца главным образом взят из раздела 5 первого и из раздела 1 второго очерка (Studienausgabe, т. 5, с. 76 и далее и с. 84 и далее).] 3 [В изданиях до 1924 года здесь говорится: «четырехлетнего возраста».) 26 жизни создаются реактивные образования, противодействующие силы, такие, как стыд, отвращение и мораль, которые словно плотины препятствуют последующим проявлениям сексуальных влечений. Поскольку анальная эротика относится к тем компонентам влечения, которые в ходе развития и сточки зрения нашего нынешнего культурного воспитания становятся непригодными для сексуальных целей, напрашивается мысль, что в особенностях характера, столь часто проявляющихся у бывших анальных эротоманов, —аккуратность, бережливость и своенравие — надо усматривать самые непосредственные и постоянные последствия сублимации анальной эротики1. 1 Поскольку именно замечания об анальной эротике младенца в «Трех очерках по теории сексуальности» вызвали особое возмущение у неразумных читателей, я здесь позволю себе включить наблюдение, которым я обязан одному весьма смышленому пациенту: «Один знакомый, который прочел статью по "теории сексуальности", говоря о книге, полностью соглашается с ней, но одно место в ней — хотя, разумеется, сточки зрения содержания он также его одобряет и понимает — показалось ему настолько комичным и странным, что он присел и с четверть часа смеялся до упаду. Вот это место: "Одним из вернейших признаков будущей странности характера или нервности является упорное нежелание младенца очистить кишечник, когда его сажают на горшок, то есть когда это угодно няне, и его стремление осуществлять эту функцию по своему усмотрению. Ему, конечно, не важно, что пачкается его постель; он заботится только о том, чтобы не лишиться удовольствия при дефекации". \Studienausgabe. т. 5, с. 92-93.] Образ сидящего на горшке младенца, который размышляет о том, вправе ли он отказаться от подобного ограничения ради своей свободной воли, да к тому же озабоченного тем, чтобы не лишиться удовольствия при дефекации. и вызвало его бурное веселье. Минут через двадцать, во время полдника, мой знакомый совершенно неожиданно говорит: "Слушай, я увидел перед собой какао, и мне пришла в голову мысль, которая постоянно занимала меня в детстве. Я всегда себе представлял, что я производитель какао ван Хоутен (он сказал "ван Хаутен" [van Hauten|), и у меня есть замечательный секрет изготовления этого какао, а все люди хотят вырвать у меня эту тайну, способную осчастливить целый мир, которую я тщательно берегу. Почему я запал именно на ван Хоутена, не знаю. Наверное, мне больше всего понравилась его реклама". Рассмеявшись и пока еще не связывая с этим, в сущности верно, более глубокого намерения, я сказал: "Когда мать задает порку?" [ Wann haut'n die Mutter?!] И только несколько позже я понял, что мой каламбур фактически содержал в себе ключ ко всему этому внезапно возникшему детскому воспоминанию, которое я теперь стал понимать как блестящий пример покрывающей фантазии, которая при сохранении фактического материала (процесса принятия пищи) и на основе фонетических ассоциаций ("какао", "wann haut'n...") благодаря полной переоценке содержания воспоминания и избавляет от сознания своей вины. (Перемещение с задней стороны на переднюю, отдача пищи превращается в прием пиши, содержание, вызывающее стыд и подлежащее сокрытию, — в тайну, способную осчастливить весь мир.) Мне было интересно, как здесь вслед за зашитой, принявшей, правда, более мягкую форму форматьного возражения, против воли данного человека через пятнадцать минут из его бессознательного всплыло самое убедительное доказательство. — 14 —
|