|
Наконец, новая теория позволяет дать теоретическое обоснование концепции Сверх-Я и потребности в наказании. Под Сверх-Я Фрейд понимает автономную инстанцию внутри личности, основной функцией которой является запрещение следовать инстинктивным влечениям. Предполагается, что Сверх-Я является носителем враждебной агрессии против Я, вызывает фрустрации, ограничивает удовольствие, предъявляет безжалостные требования к Я и наказывает за их невыполнение с неумолимой жестокостью. Говоря кратко, оно одалживает свою энергию агрессиям, которые не разряжаются вовне. Далее я ограничусь обсуждением деривата влечения к смерти - деструктивного влечения. Фрейд не оставляет никакого сомнения относительно его смысла: у человека имеется врожденное влечение к злу, агрессии, разрушению, жестокости. «За всем этим стоит часто оспариваемая истина, заключающаяся в том, что человек отнюдь не кроткое, жаждущее любви дружелюбное создание, которое защищается лишь тогда, когда на него нападают; надо считаться с тем, что среди его инстинктивных дарований имеется и огромная доля стремления к агрессии. Поэтому для человека его ближний –– это не только возможный помощник или сексуальный объект, но и предмет соблазна для удовлетворения своей агрессивности, рабочая сила, которой он может воспользоваться без вознаграждения, объект сексуального вожделения, которое он может удовлетворить без его согласия; у ближнего можно отнять имущество, его можно унижать, причинять ему боль, мучить и убивать. Homo homini lupus est - кто осмелится возразить против этого перед лицом всех свидетельств из собственной жизни и истории?» «Ненависть лежит в основе всех отношений привязанности и любви между людьми». «Ненависть к объекту древнее любви». На самой ранней стадии развития, «оральной», ненависть выражается в стремлении поглотить объект, то есть его уничтожить. На «анальной» стадии связь с объектом определяется стремлением удержать его и над ним господствовать, установкой, которую едва ли можно отличить от ненависти. И лишь на «генитальном» уровне любовь и ненависть проявляются как пара противоположностей. Фрейд, предвосхищая эмоциональные возражения на такое предположение, заявляет, что мы предпочитаем верить, будто человек по природе добр. Однако рассуждая таким образом, он не замечает, что оспаривать утверждение об изначальной деструктивности человека еще не значит утверждать противоположное, то есть что он добр по своей природе. Фрейд также не замечает, что гипотеза о деструктивном влечении может даже оказаться эмоционально привлекательной, поскольку она освобождает от чувства ответственности и вины, а заодно и от необходимости смотреть в лицо реальным причинам собственных деструктивных побуждений. Поэтому вопрос заключается не столько в том, нравится нам данное предположение или нет, а в том, соответствует ли оно нашим психологическим знаниям. — 63 —
|