Миф анализа

ЖЕНСКОЕ СЕМЯ

Так как мы можем рассматривать теории порождения потомства как мифемы творения, спроецированные на уровень физиологических процессов, отчасти наблюдаемых, отчасти предполагаемых, то взаимодействие наблюдения и фантазии нигде не обнаруживают себя столь очевидно и в столь значительной степени, чем в вопросе, который привлекал внимание всех античных авторов по эмбриологии в западной традиции. Этот вопрос о роли женщины в воспроизведении («Имеет ли женщина семя?»**) является предметом дискуссии, в которой свое слово произносит Аполлон.
Этот вопрос вызывает онтологические разногласия; в нем можно услышать сомнение относительно статуса женщины, которое вновь возникает в более позднее христианское время в вопросе: Habet mulier animari?
Проблема «женского семени» выходит за пределы западной традиции, поскольку идея женского семени — ее утверждение или отрицание — появляется и в теориях зарождения нецивилизованных обществ, и в «Ригведе», и в «Законах Ману». Противоречивые взгляды на эту проблему можно свести к следующему: где бы в нашей традиции ни признавалось, что женское семя существует, или где бы ни была даже сделана редкая уступка, что оно необходимо для воспроизведения, женское семя рассматривалось как неполноценное. Это обширная проблема, поскольку многие философы, имея на этот вопрос свою точку зрения, часто аргументировали ее в мельчайших деталях. Напомним, что отношение к оплодотворению в античности (Аристотель посвятил 37% своих биологических сочинений вопросам зарождения) было делом философии, а не просто проблемой во второстепенной области физиологии.
С точки зрения социальной антропологии, можно полагать, что матриархальные и матрилинеарные общества могли утверждать в качестве главного женское семя. Однако связи между ролью женщины в теориях зачатия и ролью женщины в социальной структуре необходимо все же установить. С психологической точки зрения, сомнительно, чтобы такие корреляции, даже если они и были установлены, могли бы объяснить фантазию социальной модели общества. Теория женского семени, рассматриваемая отдельно, вовсе не является необходимым логическим следствием при рассмотрении определенного вида общества. Фантазии не требуется соответствовать коллективной доктрине или компенсировать ее. В нашей традиции существуют многие фантазии, которые обнаруживают соответствия фантастическим представлениям оплодотворения в нецивилизованных обществах.
Эти параллели часто обнаруживают близкое соответствие не по структуре мужского или женского доминирования в обществе, а по другим факторам. Изучение свидетельств рабочих скорее наводит на мысль, что фантастические представления являются кросскультурными.
Форд пишет, что существуют восемь обществ, которые придерживаются убеждения в том, что матка является просто своего рода сосудом и что женские половые секреции не имеют значения; что мужское семя представляет собой крайне важную вещь. Из этих восьми обществ два принадлежат к матрилинеальным, остальные — к патрилинеальным. В некоторых других обществах считают, что и женские и мужские секреции играют важную роль в зачатии. К числу этих обществ относятся патрилинеальные, матрилинеальные, состоящие из первых двух, двусторонние, а также патрилинеальные по группам и матрилинеальные по брачному регулированию. Параллели к крайнему овизму можно обнаружить у Арунта и у жителей острова Тробрианд, которые не знают физиологического отцовства".
Параллель к утверждению «Вначале Адам, затем Ева» можно обнаружить у Диодора Сицилийского: «Египтяне полагают, что только отец является создателем потомства»; индийцы Гран Чако (Тоба, Матако) также считают, что новорожденный ребенок зачинается только отцом (см. Ford, 1945). Параллель к мнению Аристотеля: «Жители Восточной Бухты (East Bay People) верят, что зачатие имеет сходство с посевом семян в землю. Сперма является семенем, содержащим в себе все те вещества, которые со временем развиваются в зародыш. Матка является почвой, из которой развивающийся организм получает питание». Теория овистов, например, в которой женщине придается особое значение, основана на точке зрения, которой твердо придерживалась и которую ревностно отстаивала наука «отцов» в преимущественно патриархальном обществе Западной Европы. Параллели к овизму обнаруживаются во многих нецивилизованных обществах, имеющих различные формы социальной структуры. Таким образом, фантазия женского семени не находит соответствия в социальных формах. Мы можем по-прежнему предполагать относительную независимость фантазии, которая передает теориям структуру, содержание и dynamic. Социология и антропология не объясняют воображения.
Возобновляющиеся время от времени сомнения относительно роли женского семени в европейской традиции ясно свидетельствуют о вновь возникающем сомнении в правильности определения женской сущности. С этой проблемой, таким образом, приходилось неоднократно сталкиваться, и женское семя рассматривалось до некоторой степени для того, чтобы удерживать представление о женской неполноценности. Утверждение важности и значения женского семени не совместимо с теорией женской неполноценности. Эсхил, благодаря «Аполлону», доказал это положение. Давайте послушаем Аристотеля, сделавшего это более научно.