|
Я бы хотел упомянуть самые распространенные и типичные формы, в которых эта защита проявляется. Для этой цели я буду использовать типологическую модель, т.к., по моему мнению, она более понятно охватывает функции эго и, следовательно, защитные механизмы. Далее я буду использовать ее, чтобы показать, как непрерывность этих самых функций эго сохраняется в мире сновидений. Здесь я имею в виду способ, которым сознательный эго-комплекс обращается с миром сновидений. В настоящее время не существует типологического диагноза исключительно на основе содержания сновидений. В своем обсуждении я сперва буду исходить главным образом из типов установок (интровертивная и экстравертивная), но в заключении я кратко остановлюсь на функциональных типах. В моем опыте сновидения интровертов и их отношение к сновидениям могли принимать две характерные формы. Одна форма, характеризующая этот тип отношения, описывается обычно тем, что интроверт живет в мире снов больше, чем в реальной жизни. Они живут в реальной жизни, как если бы она в большей или меньшей степени была замкнутой системой. Такие пациенты обычно приносят множество необычно живых сновидений в начале терапии. Они в этих сновидениях, как у себя дома. Если они амплифицируют их или свободно ассоциируют, то выполняют это весьма обильно. Но удивительно, что какие бы ассоциации не делались, они лишь незначительно связаны с внешней реальностью. Наиболее характерной чертой интровертов является то, что мотив каждого сновидения напоминает им другое сновидение, а то еще другое. В крайних случаях это выглядит вначале, как если бы человек с установкой этого типа был запечатан в сновидение, как в кокон, и внутри него жил яркой и активной жизнью. Пациент и аналитик часто могут быть вместе поглощены изобилием блестящих и вдохновенных амплификации. Но ничего вообще не изменяется, и порой кажется, что у него нет жизни вне мотивов сновидений. Если эта форма защиты становится очевидной, то вмешательства аналитика, направленные на объективные ассоциации, бесполезны. Поэтому с этими пациентами я позволяю процессу дойти до того момента, когда ситуация не станет более чем понятной для нас обоих. Тогда я интерпретирую это прямо для того, чтобы сразу обсудить с пациентом, в которой мере он упорствует в этом виде регрессивной интроверсии в реальной жизни, величину перцептуальной лакуны по отношению к окружающей среде, и в какой степени симптомы его болезни, вероятно, соотносятся с этой проблемой. Вторая форма интровертной защиты такова, что в ней сновидения и фантазии не имеют отношения к эго-комплексу, и последний оказывается изолированным. Для этих пациентов очень характерны формы, взятые из их грез и фантазий. Да, у них есть фантазии, даже слишком много, что может приводить к нарушению их трудоспособности, но в действительности они не осознают, что у них есть фантазии такого рода. Кажется, что они где-то далеко или отсутствуют. И, если кто-нибудь скажет им, что они фантазируют, они возвращаются к реальности и часто должны приложить много усилий, чтобы вспомнить, что у них были какие-то фантазии, из которых, как правило, они выхватывают только обрывки. Ситуация похожа и в отношении снов этих пациентов. Они часто говорят, что у них был долгий, подробный сон, и они помнят, что сон длился всю ночь, но не могут ничего вспомнить. Только если кто-то спросит их о деталях, оказывается, что маленькие обрывки сновидений еще доступны. — 89 —
|