Мастер самопознания. 2-е издание

Положение восьмое: ад и рай как состояния переживания реальности, счастье и благо

Указанные в подзаголовке понятия могут на первый взгляд показаться не совсем уместными или, по крайней мере, парадоксальными, будучи введенными в область, которую можно причислить к одному из научно-иссле­довательских направлений. И тем не менее психономика не только включает их в список явлений, заслуживаю­щих пристального внимания, но и намеревается исполь­зовать в обиходе своих практических средств.

Признаться, меня мало заботит, насколько правомер­но и корректно использование ссылок на подобные кате­гории с точки зрения моих ученых коллег, так как я по­лагаю, что имею полное право игнорировать границы, Устанавливаемые официозной в настоящее время пара­дигмой психотерапии. А почему бы и нет? Завтра все может измениться в противоположную сторону. С дру­гой стороны, всякие психотерапевтические и психологи­ческие ограничители несколько смешны и претенциозны. Ведь даже самая наукообразная психотерапия не является наукой, что можно вполне отнести и к психологии. А посему каждый из нас, кто имеет профессиональное отношение к вышеупомянутым областям, волен обращаться с теоретическими концепциями и воззрениями так, как ему заблагорассудится.

Это мое несколько пространное предисловие обуслов­лено только лишь намерением продемонстрировать мою готовность устраниться от споров и словопрений, в кото­рые я уже почти научился не вовлекаться, выступая с докладами на всякого рода тематических конференциях.

Итак, с точки зрения психономики ад и рай представ­ляют собой вполне конкретные реалии, данные человеку при этой жизни. Одновременно нам предоставлена и воз­можность выбора, в какой из этих зон пребывать.

Ясно, что в начале своего жизненного пути мы оказы­ваемся в аду, низвергаясь из эдема материнского чрева в чужой и холодный мир, исполненный угрозы и чудовищ­ных опасностей. И слезы сопровождают наш приход. Наверное, уже и младенец смутно чувствует, что он из­гнанник, хотя еще и не понимая всей своей обреченности на пожизненные странствия.

В поисках чего мы бредем по этой тверди, пересекая незримые линии жизни друг друга, разрывая их или за­путываясь в них? Не в поисках ли того утерянного бла­женства, которое некогда утратили, и, быть может, на­всегда? Томящие предощущения возможности обрете­ния мифического счастья волнуют душу и убаюкивают рассудок. Сладостные сны забытья проносятся краткими вспышками сквозь нескончаемый поток бытия, унося в своих рассеивающихся шлейфах частички нашей хруп­кой души.