Конструктор реальности

- А не пропустить ли нам по маленькой чарочке в честь успеха мероприятия?

- Отличная мысль, Виктор Умбертович! – Радостно отозвалось в трубке. – Через минуту я отпускаю мальчика, и мы можем насладиться ароматной и пряной можжевеловой настойкой, штофчик которой припасен у меня на случай подобной минуты торжества наших дерзаний.

- Через пять минут спускаюсь! – «Каков чертяка! Как изъясняется»!

- Жду и уже осуществляю необходимые приготовления!

Виктор Умбертович воодушевленно поднялся с кресла, расправил свое могучее тело, несколько раз спружинил на мысочках и, по кошачьи пожмуриваясь, посмотрел в окно, услаждая взор созерцанием сентября. Если бы он смотрел не в окно, а в глубину кабинета, то непременно заметил бы грустно глядящего на него из зеркала Ивана.

Когда же директор обернулся с целью кабинет покинуть и спуститься на цокольный этаж, где располагался медпункт, чтобы ознакомиться с данными исследования и содержимым граненого штофчика, изображение в зеркале уже исчезло.

20. Происшествие на лестничном пролете.

Спускаясь по лестничному пролету, Виктор Умбертович внезапно ощутил легкое волнение, едва заметно встревожившее его. Что-то внутри грудной клетки сжалось, но в следующее мгновенье, впрочем, отпустило. В стороне от себя директор узрел нечто вроде слабого свечения, мелькнувшего темной вспышкой и тут же исчезнувшего. И только в гулкой тишине одиноко отпечатались цокающие директорские шаги.

Неожиданно и резко он остановился, будто к чему-то прислушиваясь. В тот же миг он испытал ощущение, словно пространство тихо покачнулось, а утвердившийся в нем остов реальности, потеряв свою незыблемость, сделался зыбким и вязким.

Не то, чтобы Виктор Умбертович испугался при этом, но почувствовал какую-то неуверенность и на кратчайшее мгновение превратился в маленького ребеночка, затерянного в громаде непостижимой, гигантской махины мира.

«Фу ты, ну ты, что за наваждение»! – Директор ущипнул себя за ус, чтобы вновь утвердиться в привычной заданности здешней действительности и при этом приметил, как со второго этажа сторож Евсеич подает ему какие-то знаки, широко размахивая своими длинными сухощавыми руками.

- Чего тебе надобно, Евсеич? – Совсем неожиданно для себя, с вовсе не свойственными ему писклявыми нотками в голосе воззвал строгий директор.