|
подходили к этому новому положению в теории влечений; оно тоже основывается главным образом на биологических данных; я расскажу вам о нем как о готовом результате. Предположим, что есть два различных по сути вида влечений: сексуальные влечения, понимаемые в широком смысле. Эрос, если вы предпочитаете это название, и агрессивные влечения, цель которых - разрушение. В таком виде вы вряд ли сочтете это за новость, это покажется вам попыткой теоретически облагородить банальную противоположность любви и ненависти, которая, возможно, совпадает с аналогичной полярностью притяжения - отталкивания, которую физики предполагают существующей в неорганическом мире(1). Но примечательно, что наше положение многими воспринимается как новость, причем очень нежелательная новость, которую как можно скорее следует устранить. Я полагаю, что в этом неприятии проявляется сильный аф- - --------------------------------------- (1) Попытка Фрейда объяснить характер взаимоотношений людей, их позитивные и негативные чувства (любовь и ненависть, симпатии и антипатии) по образу и подобию притяжения и отталкивания в физическом мире является грубо механистической, полностью игнорирующей своеобразие и богатство эмоциональной сферы личности и ее отношений к другим людям. Вводя, наряду с сексуальным влечением, в качестве основной побудительной силы поведения людей инстинкт агрессии, Фрейд пришел к ложным выводам о причинах личных и социальных конфликтов, об источниках войн, расовой ненависти и других антигуманных явлений, имеющих в действительности общественно-исторические причины. Эти положения Фрейда свидетельствуют о его биологизаторском подходе к мотивации человеческого поведения, об игнорировании ее зависимости от усваиваемых личностью нравственных норм. фективный фактор. Почему нам понадобилось так много времени, чтобы решиться признать существование стремления к агрессии, почему очевидные и общеизвестные факты не использовать без промедления для теории? Если приписать такой инстинкт животным, то вряд ли это встретит сопротивление. Но включить его в человеческую конституцию кажется фривольным: слишком многим религиозным предпосылкам и социальным условностям это противоречит. Нет, человек должен быть по своей природе добрым или, по крайней мере, добродушным. Если же он иногда и проявляет себя грубым, жестоким насильником, то это временные затемнения в его эмоциональной жизни, часто спровоцированные, возможно, лишь следствие нецелесообразного общественного устройства, в котором он до сих пор находился. — 392 —
|