Гипноз и влечение к власти

Популярность гипноза в России, а потом в Советском Союзе окажется значительно выше, чем на Западе. С ходом десятилетий эта разница будет все больше возрастать. На Западе критика Фрейдом Г. Бернхейма („это явная несправедливость и насилие", — писал Фрейд о его „изумительном искусстве") и собственный отказ Фрейда от применения гипноза („история настоящего психоанализа начинается только с момента... отказа от гипноза") в долгосрочной перспективе оказались губительными для гипноза; только в 70-е годы начнется некоторое оживление интереса к этому забытому искусству. В СССР же, наоборот, гипноз оставался единственным законным и широко практикуемым даже в самые мрачные годы методом психотерапии. Это понятно: гипноз очевидно схож с психологическими механизмами осуществления тоталитарной власти. Недаром Фрейд сравнивал власть вождя над толпой с властью гипнотизера над пациентом, а в конце 80-х годов один из лучших советских историков, Натан Эйдельман, всерьез пытался определить сущность сталинизма как массовый гипноз. Метафорой гипноза насыщены и многие воспоминания об этом времени, — например, Надежды Мандельштам. Ориентация психотерапии на гипноз имела место и в нацистской Германии. Гипноз вновь стал волнующе популярен в СССР в начале и середине 80-х годов, в неопределенное и полное апокалиптических ожиданий время. Чем более паранойяльно общество, тем большее значение имеет в нем гипноз.

Впрочем, необычная популярность гипноза в России, как и многие другие советские традиции, была заложена гораздо раньше. Еще в 1910 году москвич О. Б. Фельцман, только что вернувшийся от Бернхейма и Дюбуа и порядком в них разочаровавшийся, писал: „В настоящее время мы переживаем психическую эпидемию, один из опасных симптомов которой есть чрезмерное увлечение гипнозом".

Мы знаем о жизни ранних русских психиатров-гипнотизеров из интересного своими подробностями источника — „Шума времени" Осипа Мандельштама. Около 1905 года поэт дружил с сыном и был вхож в дом „известного петербургского врача, лечившего внушением", Б, Н. Синани (1851 —1920). „Это была могучая по силе интеллектуального характера, переходящего в выразительную примитивность, семья". Поклонник Салтыкова-Щедрина, врач Глеба Успенского и друг Николая Михайловского, погруженный в политику Синани был „советником и наперсником тогдашних эсеровских цекистов". Что касается медицины, то „пациентов у него было немного, но он держал их в страхе, особенно пациенток".