Эрос невозможного. История психоанализа в России

Страница: 1 ... 169170171172173174175176177178179 ... 296

В пушкинских „Маленьких трагедиях", великом и бесконечно многозначном произведении мировой литературы, Ермаков видит одно, и восприятие его искажено проекцией его собственных чувств: „В четырех трагедиях объединяющим чувством является страх". Скупой рыцарь боится утратить богатства; даже Моцарт боится, потому что не отдал „черному человеку" реквием... В восприятии Ермакова герои Пушкина изменяются едва ли не до противоположности. Дон Гу-ан — преступник, который вытесняет свою вину в бессознательное и потому вынужден снова повторять свое преступление. Его основное чувство, как и у остальных драматических героев Пушкина — страх. В последней сцене с Каменным гостем Дон Гуану приписывается рассеянность, беспомощность и гипнотическая покорность, результат отцовского комплекса (а Ахматова, например, видела в Дон Гуане „смесь холодной жестокости с детской беспечностью"), Визит статуи — это гипнотическая галлюцинация. „Внешняя сила влечения у Гуана скрывает его внутреннюю несостоятельность". Во всем этом больше морализаторства, чем анализа. Только в отношении „Домика в Коломне", который Ермаков неожиданно трактует как ироническую инверсию пушкинского же „Пророка", ему удается достичь нового видения.

Итак, Пушкин, светлый гений России, оказывается поэтом страха, а самый романтический его герой одержим страхом и покорностью. „Страх выявляет самые низменные стороны человеческой души".

То же, и даже сильнее, в вышедшей годом позже книге о Гоголе: „Глядят мертвецы, глядят и ждут гибели, ждут, и страшно делается слабому, жалкому человеку". Это о „Вне", но не только о нем: позади — гражданская война; впереди — большой террор. А сейчас, когда пишутся эти строки, всесильные инстанции, решающие жизнь и смерть столь многих, решают вопрос о судьбе Психоаналитического института, а заодно и его директора.

Илья Эренбург, рассказывая, как он посещал Кремль вместе с придуманным им сверхчеловеком Хулио Хуренито, передавал свои ощущения не то от Ленина, не то от Троцкого таким образом: „Не то чтобы я верил очаровательным легендам.., кои изображали большевистских главарей чем-то средним между Джеком-Потрошителем и апокалиптической саранчой. Нет, я просто боялся людей, которые могли что-то сделать не только с собой, но и с другими. Этот страх перед властью я испытывал всегда, даже мальчиком... В последние же годы, увидев своих приятелей, собутыльников и однокашников в роли министров, комиссаров и прочих „могущих", я понял, что страх мой вызывается... шапкой Мономаха, портфелем, крохотным манда-тиком. Кто его знает, что он, собственно, захочет, во всяком случае (это уж безусловно), захотев — сможет". Все переменилось, и теперь уже сверхчеловек для русского интеллигента, как Эренбург — это всего лишь тот, кто, как Хуренито, не боится разговаривать с властями.

— 174 —
Страница: 1 ... 169170171172173174175176177178179 ... 296