|
„Таких переживаний, хоть они и болезненны, избежать невозможно. Без них мы не будем знать реальную жизнь и то, с чем нам приходится иметь дело. Сам я никогда так не попадался, но был близок к этому множество раз и выбирался с трудом. Думаю, меня спасла только беспощадная необходимость, двигавшая моей рабЪтой, да еще то, что я был на 10 лет старше Вас, когда пришел к психоанализу. Но никакого серьезного вреда не нанесено. Они (эти переживания) лишь помогают нам выработать толстую кожу, которая нам необходима, и управлять „контрперсносом", который в конечном итоге является постоянной проблемой любого из нас. Они учат нас направлять наши собственные аффекты к наилучшей цели". Фрейд остается здесь таким, каким был всегда — трезвым, ироничным, жестким моралистом. „Эти женщины стремятся очаровать нас любыми способами, они доводят их до психологического совершенства, пока не достигают своей цели. В этом один из величайших спектаклей природы. Конечно, от того, получилось у них или нет, вся картина разительно меняется". Он советует ученику извлечь пользу и из этого, утешает его, поддерживает доверительным рукопожатием... И все же для него картина полностью меняется от того, достигла соблазнительница своей цели или нет. Сам он никогда „так" не попадался. Но главное, он учится на чужих ошибках. В этом письме звучит новое, пока еще в кавычках, понятие контрпереноса, которым обозначается чувство аналитика к своему пациенту или пациентке, в котором, естественно, проявляются собственные проблемы аналитика. От осознания этих проблем зависит профессионализм аналитика и ход любого анализа. Можно предполагать (как это делает французский историк психоанализа А. де Мижоля), что значение контрпереноса было понято Фрейдом именно тогда, когда он разбирался в трудностях молодого Юнга, возникших при терапии его русской пациентки. Публично Фрейд впервые рассказал о контрпереносе при первой благоприятной возможности, на Нюрнбергском Конгрессе, в апреле 1910 года. Сабине Фрейд направляет новое письмо, в котором, не осуждая Юнга, предлагает ей „подавить и вырвать из своей души чувства, которые живут дольше близких отношений". Он уклоняется от своего участия и вмешательства, хотя тон письма оставляет Сабине надежду на развитие интриги, которой она не преминула воспользоваться. Юнг продолжает каяться в своем „теологическом", как иронизировал Фрейд, стиле: „Слишком глупо для меня, Вашего «сына и наследника», так глупо проматывать Ваше наследство". Фрейд в ответ умоляет его „не заходить слишком далеко в отреагировании и раскаянии" и в назидание приводит такую метафору: „Помните отличную фразу Лассаля о том, как у химика треснула пробирка, а он, «лишь нахмурив брови на сопротивление материи, продолжал делать свое дело». С той материей, с которой мы работаем, никогда нельзя будет избежать маленьких лабораторных взрывов. Может, мы недостаточно закрепили пробирку или нагрели ее чересчур быстро. Так мы понимаем, какая доля опасности лежит в природе вещей и какая — в нашем способе обращения с ними". В этот период у Фрейда появляется манера передавать в письмах привет супруге Юнга. — 105 —
|