|
Однако в этой структуре есть важная аналогия между милыми историями и фантазиями избиения, о чем не подозревает автор. В фантазии избиения также в качестве героев выступают сильный и слабый — ребенок и взрослый. Здесь также регулярно возникает мотив преступления, о котором, правда, ничего не известно, так же как и о действующих лицах. Здесь мы также находим период нагнетания страха и напряжения. Основное, чем различаются эти ситуации, — это разрешение конфликта: в одном случае все заканчивается избиением, а в другом — прощением и примирением. Когда в процессе анализа внимание девочки было направлено на эти удивительные пересечения в сюжете, она не могла не увидеть связей между этими двумя внешне несходными 78 Раздел II. Фантазии и агрессия фантазиями. Однажды обратив внимание на возможность родственных отношений между ними, она немедленно принялась находить новые параллели между ними. Мы знаем, что по структуре фантазии похожи, но содержание фантазий, кажется, не имеет между собой ничего общего. На самом деле, с утверждением, что содержание фантазий различается, согласиться нельзя. Тщательное рассмотрение показало, что в различных местах милых историй содержатся более или менее очевидные следы старых тем избиения. Наилучший пример этому можно найти в уже знакомой нам фантазии про рыцаря: угроза казни, которая не осуществляется, составляет фон большого количества историй, наделяя их ощущением тревоги. Возможная казнь, однако, пересекается со сценой избиения, но сама экзекуция является запрещенной в милых историях. Можно найти и другие примеры проявления мотивов темы-избиения в милых историях как в этой сказке про рыцаря, так и в других фантазиях девочки. Следующий пример взят из основной истории, поскольку он проявился в процессе анализа. Во многих сценах роль покорного слабого героя (юноша в сказке про рыцаря) разыгрывают два действующих лица. Хотя у обоих одинаковая история, одного наказывают, а другого прощают. В нашем случае сцену наказания нельзя назвать ни приятной, ни безобразной; она просто является декорацией для сцены любви, контраст между ними служит целям усиления удовольствия. В другой версии фантазии слабый герой появляется, чтобы вызывать в памяти все пережитые им наказания, в действительности же он встречает мягкое обращение. Здесь также контраст служит целям усиления удовольствия. В третьей версии в момент кульминации сильный активный герой, охваченный всепримиряющими настроениями, вспоминает последний осуществленный им акт наказания или избиения за сходное преступление. — 57 —
|