|
76 К. Г. ЮНГ Я должен знать тебя, незнакомый Некто, Тебя, кто обнаруживает глубины в моей душе, И несется, как буря, сквозь мою жизнь. Ты — непостижимый, и все же мой король! Я должен знать тебя, и даже беречь тебя. И через двенадцать лет в чудесной «Мистрально? он говорит: Мистральный ветер, ты охотник за облаками, Ты губишь страдания, ты — очиститель небес, Ты — бушующий шторм, как я люблю тебя! И родились ли мы оба первенцами Из одного и того же чрева, навсегда предназначенные Одной судьбе? В дифирамбе, известном как «Плач Ариадны», Ницше целиком, весь — жертва бога-охотника и не может ни на минуту освободиться даже последующим насильственным самоизбавлением от Заратустры: Распростертый, растянутый, дрожащий, Как и он, наполовину мертвый и холодный, только ноги еще теплы — и сотрясаемый, о, неизвестными лихорадками, Содрогаемый отточенными, холодными, ледяными тонкими стрелами, отточенными тобой — преследующее мое воображение! Невыразимый! Темный! Больно-пугающий! Ты охотник позади облачных гор! А сейчас молния, пущенная тобой, Ты — насмешливый глаз, что мной в темноте н он делает так, что я лежу, подчинив себя, скрутив себя, содрогаемый постоянной, вечной пыткой, И обуянный Тобой, жесточайший охотник, Ты, незнакомый — БОГ... Эта живейшая картина изумительная конечно, основана на переживании 77 объяснена просто дифирамбичностью языка. Можно найти следы происхождения этой фигуры в книге о юности Ницше, написанной его сестрой Элизабет Фёрстер-Ницше, в которой описывается переживание, связанное с этим богом, когда Ницше был школьником в Пфорте и ему было 15 лет'. Ницше бродил ночью по унылому лесу и, напуганный впечатлением от «пронзительного крика из соседнего психиатрического приюта», повстречался с охотником, чьи «Черты были дики и жутки». В долине, «окруженной со всех сторон густым подлеском», охотник поднес свисток к губам и выдул такую «душераздирающую ноту», что Ницше лишился рассудка и пришел в себя лишь в Пфорте. Это был кошмар. Показательно, что столкновение с охотником поставило вопрос о путешествии в Тойченталь (Teutschental)2, ради чего автор кошмара действительно собрался идти в Эйслебен, город Лютера. Едва ли можно ошибочно истолковать пронзительный свист бога бури в лесу лунатиков. Действительно ли только классический филолог, сидящий в Ницше, привел к богу, названному Дионисом, вместо Вотана, или, может быть, это результат фатального столкновения с Вагнером? — 55 —
|