|
Очень красноречивы в этом отношении 2 протокола общества. В протоколе заседания от 23/IX 1889 г. читаем: «Председатель сообщил о кончине действительного члена Общества В. X. Кандинского и предложил почтить его память вставанием. Д-р Черемшанский указал на то, что постановление Общества психиатров, принятое в январском заседании 1886 г. о том, что сочинение д-ра Кандинского «О псевдогаллюцинациях», удостоенное премии врача Филиппова, должно быть напечатано на счет Общества, до сих пор не приведено в исполнение. Постановлено поручить комиссии из гг. членов Нижегородцева, Розенбаха, Фрея и Черемшанского представить соображения о том, каким образом произвести печатание означенного труда». Но протокол заседания общества от 28/Х 1889 г. сообщает о письме вдовы В. X. Кандинского, в котором она предлагает напечатать книгу за свой счет, просит отдать ей рукопись. Она сохраняет права издателя. Удовлетворено ее желание, так как у общества нет средств. Такова грустная сторона из жизни Петербургского общества психиатров, которое не смогло издать, за неимением средств, замечательной книги Кандинского. Переходим теперь непосредственно к краткому анализу предлагаемой публикации Кандинского. Мы думаем, что эта публикация представляет для читателя большой интерес. Основное содержание ее раскрывается самим Кандинским в подробном оглавлении его книги. Как видно из текста самой публикации, отдавая дань глубокого уважения основоположникам учения о галлюцинациях, таким «талантливым и эрудированным исследователям», как Байарже, Кальбаум и Гаген, Кандинский в то же время солидаризируется с теми психиатрами, которые считают, что это учение «не завершено» и даже «само понятие галлюцинации, столь частого феномена, в психиатрии не всегда уточнено, а чаще остается зыбким и неопределенным». Дальнейшее изложение посвящено критическому анализу основной, психиатрической литературы того времени об обманах чувств. Здесь уместно отметить ряд черт Кандинского — выдающегося исследователя, психопатолога. Как исследователь Кандинский поражает прежде всего своей взыскательностью и требовательностью в установлении фактов и особенно тонкостью дифференцированного подхода, если это касается определения психопатологических понятий. Обращают внимание его принципиальность и непримиримость когда дело касалось выяснения научной истины, пусть ему приходилось сталкиваться даже и с очень большими авторитетами в области науки. Об этом говорят, например, критические замечания Кандинского касающиеся неразборчивого использования современными ему авторами казуистики и отдельных высказываний Эскироля, Гризингера. Только будучи убежденным, глубоким ученым, для которого «истина превыше всего», только являясь подлинно высоким и тонким знатоком предмета своего исследования, он мог «осмелиться» утверждать, что научный интерес из казуистики галлюцинаций «покамест представляет лишь 3 случая, описанных Зандером, случай Пика, да еще 20—30 наблюдений, включая, как прежние, так и более новые, обычно приводимые в учебниках». В число авторов таких учебников Кандинский включает, в частности, немецкого психиатра Генриха Шюле. — 147 —
|