|
Из всех этих своеобразных данных довольно трудно понять, что подразумевается под словом «Амфи». Амфи, по-видимому, продолговатое животное, которое ползает; ассоциациями к нему являются амфибии, змеи, еж и, вероятно, «свиные жареные сосиски». Дальнейшая ассоциация к Амфи — «господа» (мужчины) («хотят ли эти господа, сверх всего остального, создать еще и такое животное»), главным же образом (благодаря сосискам) «господин Цуппингер» (о котором я от пациентки ничего более не мог добиться.) Сравнение двух отрывков анализа дает особо ценные указания для разъяснения: — Еж вот такой длинный и в воскресенье утром приполз к колодцу — да, господин Цуппингер, это произошло благодаря жареным свиным сосискам. Господин Цуппингер ел жареные свиные сосиски — Когда я однажды узнала во сне о моих 1000 миллионах, зеленая змейка подползла к моим губам; она была такая чуткая, такая ласковая, будто хотела мне что-то сказать, будто обладала человеческим разумом, будто хотела мне что-то сказать — право, будто хотела меня поцеловать. Сновидение без труда сливает, или же, по крайней мере, сопоставляет два предмета, обладающие внешним сходством; подобной аналогией является, по-видимому, змея, целующая пациентку, и еда в виде сосисок. Сопоставление это благодаря «поцелую» (резкий аффект у пациентки) получает явно сексуальный оттенок. Если мы возможно нагляднее представим себе змею, ползущую к губам пациентки, чтобы поцеловать их, то нас непременно поразит символ совокупления, содержащийся в этом действии. Согласно известному механизму Фрейда, названному им «перемещением снизу наверх», эта локализация и перетолкование акта совокупления являются наиболее излюбленным, и мы, как и Фрейд, имели возможность указать на это явление при многих нормальных и патологических сновидениях. Когда символ совокупления локализуется во рту, то неясное сонное представление, расплываясь, без труда сливается с актом принятия пищи, вследствие чего этот акт легко и часто соединяется с символикой совокупления. Поэтому легко понятно, что при подобной констелляции змея превращается в жареную сосиску (известно, что слово «колбаса» на вульгарном языке давно уже заменяет мужской член), которую съедают. Поэтому слово «есть» надо сопоставить со словом «целовать». Роль ежа объясняется, главным образом, его продолговатостью; кроме того, он, очевидно, связан с другими комплексными животными, благодаря тому, что, подобно им, существует в рассказах пациентки. То, что еж «ползет» к колодцу — тоже, по-видимому, указывает на влияние представления о змее. Но рот заменяется колодцем. «Рот» как сексуальный символ понятен, если допустить «перемещение снизу наверх»; «колодец» же, напротив, есть не перемещение, а лишь переносное метафорическое обозначение, основанное на известной аналогии, которую и древние уже применяли в статуях у колодцев. — 100 —
|