|
Отсюда ясно, что переживание, как содержание психики вообще, а не только симптома, должно иметь свою «необходимость», а, следовательно, и источник последней. Источник этой «необходимости» мы, после сказанного, можем усмотреть в определенном влечении, т. — е. в биологической детерминанте. Таким образом, выясняя вопрос об источнике „необходимости» (детерминированности) содержания симптома, мы тем самым узнаем характер и направление желания или цель влечения, а, следовательно, в известных случаях, и его соматической источник. Итак, изучение детерминированности содержания симптома привело нас к эндогенному моменту, с которым связан данный симптом. Содержание оказалось обусловленным тем же, чем и способность к образованию симптома, т. — е. определенным влечением. Другими словами, не будь «необходимости» для данного содержания, симптом не мог бы проявиться. Вопрос о детерминированности содержания, следовательно, связан с вопросом о «необходимости» симптома, т. — е вопрос о возникновении данного конкретного симптома есть в то же время вопрос о возникновении симптома вообще. А потому изучение первого есть путь к выяснению второго. Содержание определенного симптома является не индифферентным элементом симптома, а внутренне — необходимым, психологически (resp. биологически) неразрывным с симптомом, как выражением результата биологической причинности. Содержание симптома есть реализация, конкретное воплощение в психическом виде способности образовать симптом; оно есть орудие, способ, посредством которого выражается эндогенный момент. Потому то мы через содержание его и имеем возможность доискаться этого эндогенного фактора, что содержание есть объект его проявления и связано с ним причинно. Итак, «необходимость» содержания (симптома), как результата переживания, связанного с удовлетворением определенного влечения, основана, в конечном счете, следовательно, на известной биологической функции. Если проявление некоторых нормальных функций организма сопровождается определенным психическим содержанием, то, идя от нормы к патологии, мы не имеем основания отказаться от мысли найти связь между патологически протекающей функцией организма и сопровождающим его психическим содержанием. Но наша проблема как раз обратная. Если по характеру желания мы часто в состоянии судить об источнике его, если по содержанию фантазии не трудно узнать породившее его влечение, то, переходя через сновидение и невротический симптом, связь которых с определенными функциями организма может быть выяснена методом Фрейда, к содержанию галлюцинаторных и бредовых явлений в некоторых случаях, можно поставить себе задачей выяснить эндогенный момент, обусловливающий данное содержание, т. — е. функцию организма, с которой оно связано. Не решая этим вопроса о причине патологического направления функции, мы можем выяснить, с какой, именно, функцией организма данное явление связано. Для этого необходимо с психологической стороны изучать соматические функции: разложить сложные психические образования, возникающие на их биологическом фундаменте, дабы найти соматические источники отдельных частичных влечений, связанных с данной функцией. Таким путем мы бы подошли к общим органическим основам сложных патологических психических проявлений. Если по отношению к функции продолжения рода эти психологические вопросы значительно выяснены, то, что касается влечений групп функции сохранения вида (питания, самозащиты и др.), мы имеем пока недостаточно «аналитических» данных в этой области, по определенный причинам. Однако это должно нас только побудить еще более к выяснениях указанным методом—психогенетическим—психических и психопатологических проявлений, связанных с этой группой функции организма. — 112 —
|