Об истерии

На мой взгляд, Hirschfeld, в силу своего верного эмпирического инстинкта, представил, так сказать, в чистом экстракте действенный принцип, присущий целому классу методов лечения дрожания. Следует это, с одной стороны, из того, что сам он во время своих терапевтических сеансов мог вовсе пренебречь всякими суггестивными прикрасами; но еще более явствует это из того факта, что, с другой стороны, и врачи, работавшие с помощью всякого рода более грубых внушений, пользовались, насколько мне известно, в качестве уловки пассивным движением. Пробные опыты убеждают в том, что устранить, например, тремор простым наложением электродов и словесным внушением бывает значительно труд - нее; цель достигается скорее, если после такой вступительной суггестивной сцены переходят с помощью пассивных движений и приказа расслабиться к демонстрации достигнутого этим путем двигательного успокоения.

Мы видим на этом примере (как, впрочем, и из многочисленных рецептов старой медицины), что открытые чисто - эмпирическим путем лечебные методы название свое получают сплошь и рядом от внешне - заметного вспомогательного момента, тогда как малозаметному настоящему ядру способа приписывается значение только маленького приема. Прием, не менее важный и повсюду применявшийся, заключался в том, что дрожание в ногах устранялось сначала бесследно в лежачем положении, на столе, следовательно, при двигательной разгрузке дрожащей мускулатуры; лишь после этого требовали от пациента, чтобы он напрягал мускулатуру при стоянии и ходьбе (причем наступал нередко небольшой рецидив). На примере этом выясняется с особенной наглядностью причинная зависимость между дрожанием и произвольным напряжением мускулатуры.

Способ, единственно логический с врачебной точки зрения, применяется чаще всего и эмпирически. Он состоит в том, что устраняют прежде всего тремор, уничтожив для этого произвольное мышечное напряжение; затем, воспользовавшись этим минутным успехом, устраняют и объективирование. И лишь теперь, сообщив правильную установку, как периферической мускулатуре, так и воле пациента, переходят к смелым упражнениям, чтобы научить его сильным целесообразным движениям, тормозящим рефлекс, вместо ложного диффузного напряжения мышц, которое, как мы видели в эксперименте, рефлексу благоприятствует. Из этого видно, что нередко многое из того, что мы выполняем в мистических сумерках полузнания, украшенное не особенно лестным ореолом волшебного целителя, в действительности легко разлагается на ряд хорошо понятных отдельных актов, полных глубокого педагогического смысла. И рядом с этими актами внушение в узком смысле, от которого и происходит самое название «лечение внушением», отступает на скромную вспомогательную роль, которая единственно ему и приличествует в руках мыслящего врача с воспитанным вкусом.