Клинические лекции по душевным болезням

В 1883г, когда он пел в церкви, к нему внезапно подошли и сказали, что его сын тяжело болен — он поспешил домой, но застал сына уже мертвым. Убежденный в том, что сына отравили, он настаивает на экспертизе трупа и подает жалобу в суд, хотя врач говорит ему, что сын умер естественной смертью. Он и теперь уверен, что гувернантку сына осудили тогда на 10 лет за убийство, ему же этого не сказали, чтобы вконец его не расстраивать. После этого он начинает жить на широкую ногу, покупает большой загородный дом, предпринимает другие непомерные расходы. В семье считают, что он выиграл в лотерее, но дело вскорости кончается полным банкротством. Загородный дом идет с молотка, жена и дети покидают его, он остается один в обществе двух стражей порядка: для него еще одно доказательство того, как все его страшатся. Ночью он слышал лай собак — хорошо, говорит он, что он не пошел взглянуть, что там было: если б пошел, его б застрелили, он это вовремя почувствовал: там был сын бургомистра, пришедший, чтоб его уничтожить. В другой раз он принял слабительное и почувствовал сильные колики — ему стало ясно, что была предпринята попытка его отравления.

Всюду где бы он ни был, из разговора окружающих следовало, что он связан с некой тайной; понемногу везде: в кафе, на улицах Гааги — стало слышаться: «Вот он». Он добился приема у государственного министра — для него лишнее подтверждение его значительности: простого гражданина бы не приняли. Он обращается и к королю с ходатайством об аудиенции — его уговаривают отправиться на время в Париж: пока его дела не придут в порядок. Он уезжает во Францию и здесь каждый месяц получает от голландского посольства 100 франков — новое, по его мнению, доказательство того, что его намеренно держат вдали от Родины. Он следит за газетами и в курсе всех дел своей страны: знает, например, что в случае отсутствия наследника престола герцогство Люксембургское отойдет герцогу Нассаускому и через него — Германии. Именно этот герцог и заинтересован в том, чтобы он исчез с политического горизонта. Но умри завтра голландский король, он и двух дней не пробудет во Франции: откроются секретные бумаги, его признают королем и призовут править страной. У него лично будут миллионы, которые католические семьи давно уже скопили в ожидании короля-католика. Ему, впрочем, не нужны лишние почести, он просто хочет вернуться и увидеть свою семью. Пока же его туда не пускают, не хотят даже перевести в голландскую больницу: боятся, что он раскроет свои карты.

В следующем наблюдении мы имеем дело с больным с систематизированным ипохондрическим бредом, имеющим двадцатилетнюю давность. Ипохондрические идеи здесь также остаются неизменны — они лишь время от времени расцвечиваются иными бредовыми вспышками: депрессивными или, напротив, маниакальными, с идеями величия; основной же бред выглядит совершенно иначе, чем при хроническом бреде.