|
Для нас, конечно, гораздо важнее, чем все эти попытки объяснения, вопрос о том, нет ли в антепозиции опасности общего вырождения. Чего мы имеем в данном случае дело с вырождением, это, конечно, несомненно. Но зато сама же антепозиция и устраняет как раз свое влияние на общество. Если наследственным болезням свойственно, по самой сути дела, начало во все более и более ранние периоды жизни, то они тем вернее должны будут препятствовать заключению браков, а тем самым и дальнейшей передаче по наследству. Впрочем самому Morel'ю этот случай прогрессирующей дегенерации остался совершенно неизвестен. Он имел в виду качественное ухудшение болезни при передаче по наследству. В первом поколении наблюдаются будто бы нервный темперамент и распутство,, во втором—они сменяются апоплектическими припадками, эпилепсией, истерией и алкоголизмом, в третьем—самоубийствами, психозами и умственной отсталостью, а в четвертом—врожденным слабоумием и уродствами. Клинические наблюдения совершенно не подтвердили этой схемы, и если наука о наследственности не опровергла ее еще при жизни самого Morel'я, то причина этому-— исключительно недостатки ее собственного метода. Правда, величественное здание психиатрического учения о наследственности возник ю как раз в ту эпоху, но его фундамент оказался настолько плох, что нам в начале этого столетия пришлось разобрать его часть за частью. Впрочем уже несколько десятков лет тому назад Virchow написал следующие слова «наследственность была бы превосходным критерием, если бы у нас было хоть немного больше знаний о самой сущности передачи по наследству. К сожалению, наши знания настолько скудны, что обыкновенно приводятся одни статистические доказательства. Мы склонны рассматривать какое-либо качество, как наследственное, всякий раз, когда оно повторяется у целого ряда смежных поколений. Чем чаще оно встречается, тем несомненнее кажется оно наследственным. Но как раз в патологии (т. — е. в науке, которой на практике приходится больше всего заниматься наследственностью) опыт показал, как ненадежен этот признак неверности. Наш век дал нам в этом отношении самые горькие уроки. Нока чесотка считалась дискразией, не видели никаких трудностей в допущении существования наследственной чесотки……… Образцом же наследственной болезни спокон веков считалась проказа, и еще несколько десятков лет тому назад норвежское правительство собиралось запретить всем членам» зараженных ею семейств вступление в брак…». Несмотря на эго предостережение, v. Krafft-Ebing как-то высказался однажды, что «этиология помешательства известна, пожалуй, лучше, чем этиология большинства остальных заболеваний»; D йj er ine усматривал в каждой форме душевного расстройства «заболевание, всегда являющееся наследственным», a Trelat позволил себе даже утверждение, что «наследственность—причина всех причин»; Me y n er t заявил, однако, уже тогда, что некритично «допускать в вопросе об этиологии образ мыслей, обобщающий почти без всякой критики такое понятие о наследственности, которое является совершенно мистическим и лишенным всяких механических оснований». — 46 —
|