|
- Куда вы направляетесь, братья? - В монастырь, - ответил Зорба, - мы хотели помолиться. - Вернитесь назад, христиане! - крикнул монах, его выцветшие голубые глаза покраснели. - Возвращайтесь ради всего хорошего, чего я вам желаю! Это не девственный сад, монастырь - это сад сатаны. Бедность, смирение, воздержание, таков, якобы, ореол монаха. Ха! Ха! Ха! Уходите отсюда, говорю вам. Деньги, чванство, разврат! Вот она, их Святая Троица. - Вот весельчак, хозяин, - шепнул мне Зорба с восхищением. Он обратился к монаху: - Как тебя зовут, брат монах? - спросил он. - И каким ветром тебя сюда занесло? - Меня зовут Захария. Я собрал свои манатки и ухожу. Ухожу отсюда, это больше невыносимо! Соблаговоли и ты сказать своё имя и откуда ты. - Канаваро. - Это стало невыносимо, брат Канаваро. Ночь напролёт Христос стонет и мешает мне спать, я рыдаю вместе с ним. И вот игумен - гореть ему в аду на медленном огне! - позвал меня сегодня рано утром: «Послушай, Захария, дашь ты, наконец, монахам спать? Я тебя прогоню». «Это я не даю им спать? - спрашиваю я его. - Я или Господь Бог? Это он стонет!» Тогда он поднял свой посох, антихрист, и посмотрите-ка сюда! Монах снял свой колпак и показал на запёкшуюся в волосах кровь. - Итак, я отряхнул пыль со своих сандалий и ушёл. - Возвратись вместе с нами в монастырь, - сказал Зорба, - я помирю тебя с настоятелем. Пойдём, ты составишь нам компанию и покажешь дорогу. Само небо послало нам тебя. Монах на минуту задумался. Его глаза сверкнули. - А что вы мне дадите? - спросил он, наконец. - А чего бы ты хотел? - Кило солёной трески и бутылку коньяка. Зорба наклонился к нему и спросил: - Послушай-ка, Захария, в тебе часом не дьявол сидит? - Монах даже подпрыгнул. - Как ты догадался? - воскликнул он, остолбенев. - Я иду с горы Афон, - ответил Зорба, - и знаю кое-кого в тех краях! Монах опустил голову. Его голос был еле слышен: - Да, во мне он тоже сидит. - И он бы хотел трески и коньяка, не так ли? - Да, будь он трижды проклят! - Ну ладно, я согласен! Он и курит, наверное? Зорба кинул монаху сигарету, которую тот с жадностью схватил. - Он курит, курит, чтобы он подох от чумы! - сказал он. И, достав из кармана кресало с фитилём, монах зажёг сигарету и глубоко затянулся. — 138 —
|