|
Астрид обходит стол и, остановившись рядом с сыном, смотрит на фотографию. — Потрясающе, правда? — говорит она. — Вся суть в освещении. Бросив беглый взгляд на бумаги перед Николасом, она делает вид, что не заметила их содержания. Николас проводит пальцами по имени матери в нижнем углу снимка. — Очень красиво, — говорит он. — Спасибо. Астрид присаживается на угол стола. — Я пришла не только для того, чтобы отдать тебе фотографию, Николас, — продолжает она. — Я здесь для того, чтобы кое-что сказать, хотя тебе это не понравится. Пейдж теперь живет у нас. Николас смотрит на нее так, как если бы она только что сообщила ему, что его отец — цыган, или что его медицинский диплом — липа. — Ты шутишь? — наконец говорит он. — Как ты можешь так со мной поступать? Астрид встает и начинает расхаживать по кабинету. — Хочется напомнить тебе, Николас, что у себя дома мы можем делать все, что захотим, и совершенно не обязаны перед тобой отчитываться, — говорит она. — Пейдж — чудесная девушка, и лучше осознать это поздно, чем никогда. Кроме того, она очаровательная гостья. Имельда говорит, что она сама заправляет свою постель. Можешь себе представить? В пальцах Николаса возникает странный зуд. Он испытывает безумное желание кого-нибудь ударить или задушить. — Если она прикоснется к Максу… — Я уже об этом позаботилась, — говорит Астрид. — Она согласилась уходить из дома днем, когда я присматриваю за Максом. Она будет приходить только вечером. Не может же она спать в машине или на лужайке. Николасу кажется, что он навсегда запомнит этот момент: сморщенная улыбка матери, мигание неоновой лампы под потолком, скрип колес тележки, доносящийся из коридора. «В этот момент окончательно рухнула моя жизнь», — будет рассказывать он годы спустя. — Пейдж не та, за кого ты ее принимаешь, — с горечью в голосе говорит он. Астрид идет в дальний конец кабинета и как будто не слышит его слов. Она снимает со стены пожелтевшую морскую карту и проводит пальцами по тонким линиям течений и завиткам водоворотов. — Мне кажется, ее место здесь, — говорит она. — Тут она всегда будет у тебя на виду. Она снова пересекает комнату, чтобы положить старую рамку на стол и заменить ее фотографией ивы. — А знаешь, — небрежно рассказывает она, привстав на цыпочки, чтобы подровнять рамку на стене, — мы с твоим отцом чуть было не развелись. Ты должен ее помнить. Она работала гематологом. Я знала об этой связи и всеми силами боролась за свою семью. Я на каждом шагу создавала ему проблемы: выплескивала на него напитки, устраивала сцены, а раз или два грозила забрать тебя и сбежать. Я была уверена, что тихое и покорное поведение было бы самой большой ошибкой, которую я только могла совершить. Он бы подумал, что я слабая и никчемная, а значит, со мной можно не считаться. Но однажды я решила, что обрету куда больше силы, если уступлю. — Астрид поправляет фотографию и делает шаг назад. — Вот так. Что скажешь? — 285 —
|