|
— В другой раз. — Я про другой раз каждый день слушаю, — Губан, посмеиваясь, все сильнее прижимал ее к себе. Маша упиралась локтями ему в грудь. — Лох твой тебя по кабакам-то не водит, а? Экономит? — Отстань. — Ну ладно, поцелуешь — отстану. Ну, по-пионерски. Чем я хуже его, а? — Отстань, я сказала… — Маша яростно сопротивлялась. — Подожди… Смотри… Ну, посмотри, — она повернула его к зеркалу над умывальником. — Ну, смотрю, — Губан удивленно глянул в зеркало, автоматически провел пятерней по волосам. — Самого-то не тошнит? — спросила она. Девчонки прыснули, даже Шарипов заржал. Губан замахнулся — в последнее мгновение разжал кулак — и сильно ударил ее ладонью по лицу. Бешено глянул вокруг — смех тотчас стих. — Слушай, Марго… — процедил он. — Атас, Раиса вернулась! — сдавленным голосом крикнул Тарас, второй подручный Губана, влетая в комнату. — Слушай, Марго: сама разденешься и попросишь, поняла?! — Ага. Завтра. — При свидетелях говорю: сама попросишь! Дверь распахнулась, вошла директриса, следом семенила молоденькая воспитательница. — Я же сказала, Губанов, еще раз здесь появишься… — Да ладно, Раиса Николаевна, что вы сразу волну гоните! — беспечно развел руками Губан. — Вот девчонок зашел повидать. Заболтались немножко. Да, девчонки? — Простить себе не могу, что от суда тебя отмазала! Пошел вон. Еще раз тебя замечу — посажу на всю катушку, ты меня знаешь! — Да ладно пугать. Все, все, нет меня… — Губан исчез. — Сдавайте одежду! — велела она девчонкам, которые под шумок торопливо ладонями стирали с губ яркую помаду. — До моего разрешения не выдавать! — приказала она воспитательнице. — Пусть дома посидят, про жизнь подумают… А с вами у меня завтра будет разбор полетов, — обернулась она к Шарипову с Тарасом и вышла. — Я же сказала, его не пускать! — донесся ее голос из коридора. — А что я могу сделать? — оправдывалась воспитательница. — Ты что, крезанулась, Марго? — спросила Креветка. — Что ты нарываешься? Он же тебя ни разу не трогал. — Надоел, козел, — Маша легла на свою кровать. Девчонки переодевались. — Немцы, суки, старье одно прислали, — толстая Света-Паровоз разглядывала дыру на пестром свитере. — На, смотри, два раза надела… — Немцы они вообще жмоты. У американцев гуманитарка получше. — Ну, у кого чего? — они начали выкладывать из сумок трофеи: вафли в яркой обертке, банку пива или просто несколько ломтиков ветчины в ресторанной салфетке. — А хлеб есть? — 9 —
|