Время прощаться

10:42. Каджисо накидывает на тело слоненка кустарники. Ломает ветки, чтобы его прикрыть.

15:46. Неимоверно жарко. Каджисо идет на водопой, возвращается к слоненку.

Четверг

6:56. Подходят три львицы; начинают тянуть тушу слоненка. Каджисо нападает, львицы убегают на восток. Каджисо стоит над телом детеныша и трубит.

8:20. Продолжает трубить.

11:13. Каджисо продолжает стоять над телом слоненка.

21:02. Три львицы набрасываются на тушу. Каджисо нигде не видно».

Внизу страницы мама приписала:

«Каджисо оставляет тело своего детеныша после трехдневного дежурства рядом с ним.

Много написано о том, что невозможно выжить слоненку моложе двух лет, если он становится сиротой.

Однако почти ни слова не сказано о том, что происходит с матерью, которая теряет своего детеныша».

Когда мама писала эти строки, она еще не знала, что носит под сердцем меня.

— Я не занимаюсь розыском пропавших, — повторяет Серенити голосом, не допускающим ни малейших «но».

— Детям вы не гадаете, — начинаю я загибать пальцы, — пропавших не ищите… Тогда что вы умеете делать?

Она прищуривается.

— Хочешь почистить ауру? Без проблем. Погадать на картах? Обратилась по адресу. Пообщаться с умершими? К твоим услугам. — Она подалась вперед, и я понимаю, совершенно недвусмысленно, что бьюсь головой о стену. — Но поиском пропавших я не занимаюсь.

— Вы же ясновидящая.

— У каждого ясновидящего свой дар, — отвечает она. — Проникновение в подсознание, чтение ауры, общение с духами, телепатия… Если я обладаю даром, это не означает, что я умею делать все.

— Она исчезла десять лет назад, — продолжаю я, как будто не слышу ее. Не знаю, стоит ли говорить о погибшей, которую затоптали слоны, и о том, что маму доставили в больницу, откуда она сбежала. Не хочу подсказывать ей ответы. — Мне было тогда три года.

— Большинство пропавших исчезают по собственной воле, — отвечает Серенити.

— Но не все, — возражаю я. — Она бы меня не оставила. Я точно знаю. — Я замираю в нерешительности, потом разматываю мамин шарф и протягиваю ясновидящей. — Шарф принадлежал маме. Может быть, он как-то поможет?

Серенити даже не прикасается к шарфу.

— Я никогда не говорила, что не смогу ее найти. Я говорила: не стану искать.

Совсем не так я представляла нашу встречу.

— Почему? — удивилась я. — Почему вы не хотите помочь, если можете?

— Потому что, черт побери, я не гребаная мать Тереза! — отрезает Серенити.

Лицо ее становится свекольным — как бы ей не увидеть неминуемую собственную смерть от скачка давления.