Измена, или Ты у меня одна

Вы сами знаете, наверное, как сейчас неспокойны матери, братья, сестры, невесты тех парней, что попадают в армию. Столько всяких страстей говорится о извращениях, насилиях, глумлениях «дедов» над молодыми солдатами, что боязно за близких людей, подвергающихся беспрестанным издевательствам и совершенно не защищенным командирами от преступников! Все газеты пишут о зверствах «стариков»! Но я не об этом. Я хочу лишь сказать, что мало всего этого, так ребята попадают под командование своих гражданских недругов или соперников, которые вымешают на них свою злость, досаду, пользуясь положением. Разве допустимы такие вещи?!

Я не хочу никого обвинять или осуждать. Может, каждый по-своему хорош, каждый в одиночку отличный человек. И все же я прошу Вас, убедительно прошу перевести Реброва в другой взвод или роту, я не знаю как там в армии все это называется, может, батальон. Но не подумайте, что сержант Новиков чем-то плох или что он нарушает что-то, нет, я не хочу, чтобы вы его наказывали. Просто надо изменить положение, и все! Развести по разным углам тех, кто все равно не уживется вместе. Надеюсь на Ваше положительное решение.

С уважением Любовь Смирнова, 28 июня 199…Г.".

— Ну-у, что скажете? — спросил Владимир Андреевич Кузьмин.

— В первые дни Ребров подавал рапорт… Потом, наверное, передумал. Может, сгоряча что-то и было по гражданской памяти между ними. Но, видно, все прошло! — ответил Каленцев после непродолжительного раздумия.

— Хорошо, но поговорите с обоими, потом доложите, сказал напоследок Кузьмин. Он вновь склонился над бумагами, лежавшими на столе.

Каленцев пошел к двери. Но он не успел выйти, полковник окликнул его.

— Постойте, Юрий Алексеевич! — Кузьмин стоял теперь у окна и смотрел вдаль. — Есть у вас такой боец по фамилии Черецкий?

— Так точно, в моей роте.

— Что он из себя представляет?

Каленцев немного замялся, но ответил четко:

— Жалоб нет на него, исполнительный, дисциплинированный, немного себе на уме — но это от характера. Парень как парень. Я думаю, из него выйдет неплохой сержант.

— На а как человек?

— Тут сложнее. Задиристый малость, с товарищами не всегда ладит. Но характер твердый. А все наносное, думаю, сойдет.

— Ясно. Можете идти.

Кузьмин сунул в рот «беломорияу». Облокотился о подоконник.

За окном, на плацу, отрабатывали строевые приемы.

Был обычный учебный день.

Кузьмин отыскал глазами Черецкого. "Парень как парень", — колыхнулось в мозгу. Он глубоко затянулся и выпустил клуб сизого дыма в распахнутую форточку. За сержанта Николая Новикова и его подопечных Кузьмин был спокоен.