|
Небольшая скамья была изготовлена из дерева, выросшего где-то на Верхнем полуострове. «Девственный лес», – сказал мистер Кригер, специально для этого установивший новый станок на своей фабрике, где выпускались кондиционеры. Медную табличку украсила безыскусная надпись: «В память о сестрах Лисбон, дочерях этой общины». Конечно же, на тот момент Мэри еще была жива, но табличка никак не отмечала этот факт. Последняя из сестер Лисбон покинула больницу всего через несколько дней после того, как скамья заняла свое место. Мэри провела в палате ровно две недели. Доктор Хорникер даже не пригласил ее родителей посетить занятие групповой терапией, зная, что те не явятся. Он предложил Мэри тот же набор психологических тестов, который ранее прошла Сесилия, но не обнаружил признаков каких-либо психических заболеваний вроде шизофрении или маниакально-депрессивного психоза. «Результаты показали, что она относительно свободно устанавливает контакт с окружающими и является уравновешенным подростком. Разумеется, ее будущее не представлялось мне безоблачным. Я рекомендовал ей длительную терапию, которая помогла бы совладать с перенесенной травмой, к тому же нам удалось поднять ее серотонин, и она совсем неплохо выглядела». Мэри вернулась в пустой дом. Покинув мотель, это временное пристанище, мистер и миссис Лисбон разбили лагерь в своей спальне. Мэри тоже получила спальный мешок. Мистер Лисбон, по понятным причинам сдержанный в описании дней, последовавших за тройным самоубийством, мало что рассказал нам о состоянии Мэри по возвращении домой. Одиннадцать лет назад, когда девочки были совсем малышками, семья въехала в этот самый дом за неделю до прибытия контейнеров с вещами. Тогда им тоже пришлось жить в походных условиях, они спали на полу, дочкам читали сказки на ночь при свете керосиновой лампы, так что, как ни странно, воспоминания о тех временах ожили для мистера Лисбона в последние дни его пребывания в доме. «Порой, посреди ночи, я забывал обо всем, что случилось. Я выходил в холл, и на мгновение время поворачивало вспять. Мы только что приехали. Девочки снова спали в палатке, которую мы поставили для них в гостиной…» Оставшись в одиночестве на исходе тех дней, Мэри лежала в своем мешке на жестком полу спальни, которую ей уже не с кем было делить. Это был старый фланелевый спальник с охотничьим рисунком: ряд подстреленных уток над красными кепками охотников, из воды выпрыгивает форель с большим крючком во рту. Несмотря на летнюю жару, Мэри так застегивала мешок, что снаружи виднелась лишь ее макушка. Она поздно просыпалась, говорила мало и принимала душ по шесть раз на дню. — 130 —
|