Теперь я твоя мама

– Но зачем? – спросил он. – Мы же собираемся на три недели во Францию в сентябре.

– Знаю. Но сейчас я хочу уделить немного времени себе.

– Это потому, что я предложил тебе выйти за меня замуж? – Фрэнк внимательно посмотрел на нее. – Я не думал, что мое предложение так на тебя подействует.

– Это не имеет никакого отношения к твоему предложению. Я постоянно в напряжении…

– Тогда это имеет отношение ко мне. Я дестабилизировал тебя.

– Ради всего святого, Фрэнк, моя жизнь не управляется твоим поведением или решениями! – отрезала она. – Это касается меня и моей дочери. Я подумываю написать свою историю.

– Ты всегда отказывалась даже рассматривать подобный вариант, когда я тебе предлагал.

– Я передумала. Скоро Исобель исполнится шестнадцать лет. Это может стать еще одной возможностью напомнить о ней.

– А как же ты? Как ты справишься с газетчиками?

– Мне необходимо о многом подумать, Фрэнк. Поэтому мне и нужно побыть одной.

Лгать было легко: она подбросила ему причину, которую он мог понять.

Одна из женщин повернулась и бросила на Карлу любопытный взгляд, прежде чем продолжить возиться с цветами. Она ставила длинные тонкие стебли лилий в кувшин. Запах напомнил Карле об Эдварде Картере. Она прочла о его смерти в «Айриш таймс». В парочке бульварных газетенок вспомнили о скандале с пропажей Исобель и их безуспешных попытках ее отыскать. Джанет тогда позвонила Карле и сказала, что сердце ее отца не железное.

Из ризницы вышел священник и заговорил с женщинами. Они рассмеялись чему-то, что он сказал. Их смех преследовал Карлу, когда она покидала храм. Кладбище располагалось рядом. Она открыла низкую калитку и прошла по аллейке, обсаженной тисами. Это было старое кладбище с могильными камнями, покрытыми лишайниками и почти стершимися надписями. Дальше начинались более новые захоронения. На этих надгробиях, которые четко выделялись белым мрамором и полированным песчаником, можно было без труда прочесть имена, выполненные черными буквами. Она прошлась по узким дорожкам, выискивая одно имя. Нужную могилу она обнаружила на границе со старым кладбищем.

Семья Сюзанны Доулинг установила ей простое надгробие из песчаника. В вазе стояли увядшие цветы. Вокруг могилы были посажены маленькие розовые кусты. В фонаре горел вечный огонь. На надгробии были высечены две надписи, но именно вторая привлекла ее внимание. Она заставила себя прочесть ее.

С любовью в память о Сюзанне Доулинг (1957–2007)

Любящей жене, матери и дочери

Покойся с миром

Как такая женщина могла покоиться с миром? Карла хотела доказательства веры, той самой слепой грозной веры, которая обрекала грешников на вечные муки. Она хотела почувствовать запах горелой плоти, услышать шипение горящих мышц и сухожилий, треск ломающихся костей. Она опустилась на колени и закрыла лицо руками. Никакой ад или земное возмездие не могли вернуть ей то, что она потеряла. Эта женщина теперь была вне досягаемости ее гнева, вне любых мирских переживаний.