|
— Ты теперь без умолку будешь так орать? — спокойно спросил Еремей. Все пять дней пути с утра до ночи Еремей молча сидел у окна, глядя на неведомый мир. Смотрел без любопытства, спокойно, исподлобья, как лазутчик в стане врага. Если бы на его месте оказались Лука или Петр, ни разу в жизни не покидавшие Белоозера, все было бы сложнее. Еремей же видел в Рысьем самолет и снегоходы, электрический свет и радио, и множество других неизвестных озерчанам вещей. Поражали его только масштабы — Чита и другие большие города, многоэтажные дома, бескрайняя гладь Байкала, а особенно людские толпы, скопление случайных людей в одном месте. Он не сразу осознал, что в их поезде, в этих избах на грохочущих железных колесах живет в десять раз больше народу, чем во всем Белоозере, и все эти люди случайно оказались вместе и вовсе не знают друг друга. Бегун тоже смотрел на мир за окном и невольно видел его глазами Еремея. Он так же, как и Еремей, забеспокоился, увидав Красноярск, накрытый ядовитой мглой, и сотни труб, исторгающих бурый дым; так же тоскливо проводил взглядом бесконечное кладбище кораблей на берегу Оби, сквозящее ржавыми скелетами; пережил смертный ужас, когда проезжали нефтяные края за Волгой и до горизонта раскинулась мертвая степь, оплетенная щупальцами нефтепроводов, и тысячи качалок размеренно задвигали стальными локтями вверх и вниз, без устали высасывая сок из земли; так же истово перекрестился за Сызранью, учуяв просочившийся в вагон сатанинский серный запах от перегонных заводов… Но в отличие от Еремея Бегун понимал, что самое страшное еще впереди — Москва. Поезд подошел к Казанскому вокзалу рано утром. Он долго тащился по лабиринту подъездных путей мимо закопченных пакгаузов, товарных станций с колченогими козловыми кранами. Здесь еще не было снега — неуютное, безнадежное предзимье. Редкие деревья тянули голые, будто обгорелые ветви к низкому небу. Серая вязкая дымка висела над городом, обволакивая шпиль высотки у трех вокзалов. Бегун и Еремей стояли в тесном тамбуре за спиной мрачной проводницы в черном форменном пальто. Бегун сочувственно глянул на охотника — тот молился, прикрыв глаза, прося Господа дать силы в грядущих испытаниях. Вонючий тряский вагон хоть как-то связывал его с Белоозером, теперь ему предстояло сойти прямо в царство Антихриста. Испытания начались с первого шага. Был час пик, тысячи злых, не-выспавшихся серых людей перли с пригородных электричек плечом к плечу, навстречу с матом ломились носильщики с грохочущими тележками, кто-то лез поперек, волоча отставший чемодан, тысячи ног шаркали по асфальту, над головами гремела в динамиках неразборчивая скороговорка, с площади ревели клаксоны машин. — 56 —
|